— Думаю, что попробовать можно. Кажется, это похоже на придумку итальянца Ревелли, так? — снова Токарев был первым, кто прервал молчание.

— Да, да, именно, вы угадали! — Кирилл улыбнулся. — Но тут все намного лучше продумано. Итак, вы согласны? Учтите, нужно работать со всей возможной скоростью, отрешившись от внешнего мира. Но, я думаю, после удачных испытаний этого оружия ваши карабин и винтовка уж точно получат преимущество в очереди на производство…

Сизов решил подзадорить конструкторов. Он был уверен, что и Дегтярев, и Токарев увлекутся новой идеей, особенно когда в обмен на ее реализацию им обещают «путевку в жизнь» для их собственных изобретений.

— Думаю, попробовать можно. Но нужны производственные мощности, станки, мастера, деньги, в конце концов. И, конечно же, любая стачка может надолго остановить работу, — наконец изрек Дегтярев. Итак, Кирилл одержал очередную маленькую победу в войне за русскую славу…

— Я считаю, что это как раз самое простое. Обещаю, что все это будет вам предоставлено, я поговорю с Его Императорским Величеством и военным министром. Итак, господа, помните, что у вас только полтора месяца на создание первых боеспособных образцов. Схема, как и мои соображения по ее улучшению, у вас есть.

— Бог поможет. Уж ради этого можно и несколько ночей в мастерской провести, — ухмыльнулся Токарев, шевельнув усами.

В его глазах появился казацкий задор, тот самый, с которым Степан Разин шел на Персию, гетман Наливайко проливал кровь за свободу от поляков, а Богдан Хмельницкий смотрел на ряды «панов» у Желтых вод…

— Великолепно, господа, великолепно! Что ж, мою поездку можно назвать весьма и весьма удачной. — Кирилл, однако, подумал, что несколько мест в Москве и Туле ему еще предстоит посетить.

Но сперва — обязательно отправить телеграмму Ники с просьбой поспособствовать Дегтяреву и Токареву. Заодно и намекнуть, что в Босфорской операции, этом любимом плане императора, новое оружие должно сыграть не последнюю роль. Но нужно что-то делать и с разработкой Федорова. «Эх, — подумал Сизов, — и почему меня пораньше сюда судьба не забросила? Как бы развернуться можно было!»

Кирилл Владимирович в великолепнейшем настроении направился дальше осматривать завод, а Дегтярев и Токарев еще долго стояли, склонившись над схемами, удивленно цокали языками, затем бросали взгляды вслед Романову, возвращались к чертежам. И никак не могли понять, откуда такие тонкости в инженерном деле стали известны ничем особо не славившемуся, кроме любви к автомобилям, человеку. Этот день навсегда перевернул мнение конструкторов по отношению к Дому Романовых. В лучшую сторону. У них затеплилась надежда, что не все потеряно для страны, что империя еще «о-го-го!».