Лицо Галины Еремеевны стало пунцовым, и она сразу сорвалась в крик:

– Ты чего разлегся?! Ты на уроке или дома на диване? Ну-ка, сядь прямо! Доставай книгу!

Галина Еремеевна попыталась поднять Ракитина за плечи. Тот сердито дернулся и снова улегся на парту.

Учительница потеряла дар речи. Он что, с ума сошел?! Как он смеет так себя вести?!

– Вот! Полюбуйтесь! – нервно смеясь, Галина Еремеевна показала на Ракитина, ища поддержку у класса.

– Было бы, чем там любоваться, – насмешливо протянула Людка Рыкова. Ее верная собачка Белова что-то прошептала на ухо подруге, и обе захихикали.

Юлька помрачнела.

– Я поговорю сегодня с твоей мамой! – зловеще пригрозила Ракитину Галина Еремеевна.

Андрей молчал.

– Юля! Продолжай читать! – велела учительница.

– Не хочу, – глухо произнесла Юлька и отвернулась к окну.

Там из низких темных туч тяжело падали хлопья сырого снега.

У Галины Еремеевны затряслись губы. Она покачала головой и вышла из класса.

– Сейчас директора приведет, – недовольно проговорила Белова.

– Ты, Столбова, заколебала выделываться уже! Из-за тебя всем попадает! – возмутилась Людка Рыкова.

Юлька молча смотрела в окно.

В класс вошла Любовь Борисовна, красиво обтянутая лиловым платьем с блестящим ремешком. Восьмиклассники встали. Галина Еремеевна, вероятно, осталась плакать в учительской.

– Садитесь!

Директриса вообще-то нравилась Юльке. Когда-то она вела у них в пятом классе историю. Тогда она еще не была директором и могла позволить себе быть живой и веселой. Теперь на ее плечах лежал груз ответственности. И нести его надо было с достоинством.

– Ну что, восьмой класс… Давно мы с вами разговаривали о поведении?