– Британцы, – видя её сомнения, выкладываю козырь, – Даже не сомневаюсь, что эти гиены кружат вокруг консульства, выискивая малейшую возможность поживиться. А народ это подлый и готовый на любое преступление, и я очень опасаюсь провокаций.
Хозяйка дома собрала гладкий лоб непривычными мыслительными морщинками и кивнула осторожно. Умелая хозяйка, железной рукой держащая в узде многочисленных работников на огромной ферме, за пределами привычной жизни она решительно терялась, оглядываясь на мужа.
– Он… сможет, – кивнула фру Холст, не испытывая уверенности даже и не в супруге, а в своём понимании ситуации.
– Даже и не сомневаюсь! Дядюшка Пауль на столь серьёзную должность назначил лучшего!
Фру Хольст закивал с просветлённым лицом, глядя на меня уже вполне по-родственному. Явственно желая проявить гостеприимство, она несколько раз открывала рот… и закрывала его, так и не произнеся ни слова.
«– Программа вирус поймала» – съехидничал Тот-кто-внутри, и мне стало разом смешно и неловко. Ну… не мыслительница, и што? Воспитывайся она в иной среде, вполне возможно, смогла бы стать… кем-то. Не большим даже, а иным. Винить же человека за невозможность проломить реальность – глупо.
Открыв саквояж с логотипом фирмы, вручил ей небольшую тетрадку, в которой были законспектированы мои приключения без ненужных подробностей. Особо останавливаю внимание женщины на карте Марселя с помеченным маршрутом, расписанным по времени.
Поправив перед зеркалом в холле усишки, я покинул дом с видом совершенно раздосадованного человека, отправившись бродить по городу. Опаски быть узнанным не испытываю совершенно, внешность у меня без особых примет.
Правильные черты лица, полудетские ещё в силу возраста, легко корректируются в нужную сторону, не требуя особо мастерства от гримёра. В женском наряде – барышня умеренной миловидности. В мужском – фатоватый хлыщ или болезненного вида рабочий, в зависимости от одежды и манеры держаться. С гримом, париками и наклеенным усами узнать меня можно лишь случайно, да и то при длительном общении.
Некоторые опасения вызывает слежка, но при здравом размышлении – спецслужбы, будь то британские или иные, если и поставят кого бы то ни было следить за домом консула, то явно не лучших своих агентов. Один-два человека в отдалении, более опасающиеся попасться на глаза любопытным соседям и тем паче – французским своим коллегам.
Вот за самим консулом и тем паче марсельским консульством следить могут серьёзно, и посему…
… выбросив из головы лишние мысли, я принялся бродить по Марселю столь естественным и одновременно причудливым образом, чтобы наверняка сбросить слежку, не вызывая подозрения излишним профессионализмом. Сбросив с гарантией возможный хвост, я переменил в одном из переулков усишки на усы, сменил ленту на тулье шляпы, галстук и запонки. Мелочь… но получился совсем другой человек.
Поведя плечами, переменил походку и саму жестикуляцию на более сдержанную. Витрина показал мне типичного пруссака из тех мещан, что небезуспешно подражают сословию юнкеров, взяв их как образец. Ныне их во Франции вообще, да и в Марселе в частности, хватает.
Былая неприязнь французов и немцев не ушла прочь, но некая союзная общность, направленная против горячо нелюбимой Британии, имеет место быть. Переговоры, проводящиеся в Париже, привлекли немало любопытных как туристов, так и всевозможную публику со своими интересами, съехавшуюся со всего мира. Шпионы, коммивояжёры, репортёры тысяч и тысяч газет, порой вовсе уж провинциальных, непризнанные изобретатели и авантюристы всех мастей, затеряться среди которых вполне реально.
В паровой катер, уже разводящий пары, консул сошёл едва ли не в последний момент. Оплатив поездку небритому капитану до замка Иф, он начал разглаживать усы, внимательно глядя по сторонам.
Встретившись глазами, кидаться в объятия или обмениваться секретными рукопожатиями не стали. Спокойно дождавшись конца поездки и высадившись на островке, самым естественным образом приотстали от небольшой группы туристов, поморщившись от слишком шумного и не вполне удачного экскурсовода.
– Рад видеть вас, коммандер, – негромко сказал консул, вышагивая коридорам крепости.
– Взаимно, минхеер, – и тот, не теряя времени, начал задавать уточняющие вопросы, больше интересуясь не деталями моего анабазиса, а скорее общим впечатлением от российского общества, и главное – его отношения к Союзу.
– … ситуация сложилась очень непростая, – медленно сказал он, выслушав мой рассказ, – ваш побег, да и вся ситуация с Россией в целом, завернулись в такой запутанный гадючий клубок, что я его размотать и не возьмусь.
– Среди нас есть… – Хольст сжал губы добела, – разные люди, и интересы у этих людей разные. Русское государство в рамках Союза, это… сложно. Не все буры готовы понять, и главное – принять наше сосуществование. Всё-то им кажется, что можно каким-либо образом обойтись без вас… без европейцев вообще. Договориться с британцами, разграничить сферы влияния и… наверное, повернуть время вспять. В те времена, когда можно было кочевать по вельду годами, не встречая белых людей.