— Не надейся.
Наши улыбки стали тем единодушным "да", которое подвигло божественное пламя пролиться нам на запястья, скрепляя их вязью одинаковых брачных татуировок — истинного знака принадлежности друг другу. Мы же в свою очередь не отставали от божественной воли и подтвердили сие событие поцелуем.
Он все длился и длился, и прервался лишь на но, чтобы отыскать маленькую комнатку, за кафедрой с иконами. Большего нам и не нужно было. А после… Несносный Рыжик все же получил желаемое.
Это походило на танец. Поначалу легкий, несмелый, дающий возможность привыкнуть к движениям партнера. Чувственные, скользящие прикосновения рук, ног, губ. Острая вспышка боли, как особенно сложный пируэт, разделивший все на до и после. Дающий понять танцующим, что они созданы друг для друга. И пламенное, страстное завершение, когда смешивается дыхание, сердцебиение, и стирается грань между телами. А уста исступленно шепчут, не веря, что может быть ТАК хорошо и правильно:
— Мой Мир…
И получают в ответ легкий, счастливый выдох:
— Моя Война.
ГЛАВА
БОНУС
Проснулась я от смутного и неясного давления в районе поясницы, еще не вспомнив того, что произошло после венчания. Ибо в целом сей факт не являлся особо заметным, на фоне общей расслабленной неги и приятной ленивой истомы, разлившейся по организму на редкость гармонично и равномерно. Мне было мягко, тепло и…
И еще на теле, аккурат, на груди возвышалась длань… Лишняя, но с уверенной фундаментальностью, если не сказать надежностью, ее поддерживающая. Глаза я распахнула мигом, что позволило воспоминаниям обо всем, что делала и что шептала жених… (тьфу ты, теперь еще привыкай к новому статусу) мужу, просочиться обратно в сознание, и в целом испытать эмоции весьма сумбурные от счастья до непрошенного смущения. А уж когда я, стараясь не потревожить рыжиковскую конечность в частности и муженька в целом, повернулась к нему и узрела, что коварный Феникс не спит, а очень даже самозабвенно изучает меня, и больше всего уделяет внимание раскрытой груди…
Под покрывало я нырнула инстинктивно, не задумываясь о том, что переживать после всего поздновато. Логика под горящим взором любимого пасовала и старалась не отсвечивать.
Секунда и Демирин последовал моему примеру — накрылся, придвинулся поближе, (отчего я мигом смекнула, что именно мне там упиралось в спину, и едва сдержала истеричный смешок) и горячо зашептал на ушко:
— От кого прячемся?
— А то ты не понимаешь? — выдала возмущенно, осознав, что робость — определенно не мое, а вот эгоцентризм самое то.
— Даже не догадываюсь, Воительница, — молвил ненаглядный насмешливо и ушко поцеловал.
И ладно если б этим ограничился.
Задохнулась не то от возмущения, не то от того, что после уха, вероломный искуситель, всерьез вознамерившийся исполнить свою давнюю угрозу и таки посвятить меня во всех нюансах взрослой жизни, перебрался на шею, а рука… И вовсе бесстыдная поменяла дисклокацию.
Хотелось ехидно заметить, что для индивида, так долго делающего вид, что у меня нет груди, он нашел ее излишне споро, но…
Слова как-то резко утратили смысл, а смущение и вовсе растаяло, словно лучи заходящего солнца, решившего деликатно предоставить нас самим себе.