Глаза открыла резко, словно после нескольких минут клинической смерти, и напоролась на взгляд Салисена, в котором было…

Подбородок вздернулся в решительной капризности, молчаливо напомнив, что дипломатический гость получил то, что хотел. И нечего пенять на недовес моих стараний.

Гархе напрягся еще сильнее, продолжая глубокомысленно молчать, и посмотрел поверх моей головы. Впрочем, я и сама ощущала приближение того, ради кого мне и втоптать себя в грязь не жалко.

Что ж, игра продолжается. Акт второй…

Развернулась, и успела сделать всего пару шагов, прежде чем поравняться с разъяренным и требующим объяснений любимым. Став эдакой дамбой между Фениксом и демонякой.

Мир не спешил с расспросами, видимо ожидая, что заговорю я. Замер лишь, вытянутый, будто кнут перед замахом, не подозревая, что взором можно ранить куда сильнее. Голову склонил по-птичьи. И вообще, всем своим видом демонстрировал ожидание, дескать, попробуй удивить меня сильнее, родная. Утро ведь полно сюрпризов. Только жилка на шее, приставленная к пульсу, не просто подрагивала, она напряглась до такой степени, что казалось, ее кто-то рвет. Целенаправленно и без шанса на восстановление.

Не стала обманывать ожиданий. Посыпать голову пеплом стану после. Сейчас же… Достоверность наше все.

Нос устремился к багровым облакам, вид коих за прошедшее время слегка поутратил былую угнетенность и не казался больше зловещим. Куда там небу. Оно не рухнет, в отличие от моей любви… И я только мельком успела подивиться тому, что заканчивается наша с Демиром история, примерно так же как и начиналась, прежде чем произнести жесткие, сухие и отрешенные извинения:

— Прости, Рыжик, — заговорила и сама не узнала свой голос. У нас с Демирином были разные взаимоотношения с момента знакомства, но никогда прежде в них не сквозило равнодушие. — Но плечи Салисена оказались крепче, а спина надежней…

Да, я старательно била больнее. Практически на поражение. И пусть только мне одной известно, чего это стоило… Исковеркать слова его признания — такого искреннего, трогательного и красивого, что может быть циничней?

Зато действенно. И доходчиво.

Вдаваться в дебри рассуждений, мол почему, как, когда Мир не стал. Усмехнулся лишь криво, не удостаивая продолжающего стоять рядом демона (а я в сей момент уповала лишь на то, чтобы хватило ему терпения разыграть фарс до конца. Он ведь не обязан… Однако из неприязни к Фениксу, Гархэ и не подумал сдвинуться с места) ни единым взглядом, словно не было его рядом и осведомился этак с повышенной небрежностью:

— И что же делать мне… — пауза и сердце замирает, потому как я чувствую всю тут тяжесть, в сей момент накрывающею нас. Одну на двоих. Будто лавина. Не сопротивляться ей, не выстоять. — В сложившихся обстоятельствах?

— Ненавидеть меня, — голос все же предал, да и глаза, поспешили опуститься, не желая и далее учувствовать в столь болезненной, и заранее проигрышной стычке. Куда им до двух солнц горящих сейчас у Мира, — Так легче.

— Кому? — новый прицельный вопрос.

— Мне, — не стала лукавить, выдавливая улыбку, будто слезы из камня. — Видишь, я даже в такой малости эгоистка.

— Да уж, — согласился огненный ненаглядный, сжигая меня дотла. — В жизни не встречал более…

Не зажмуриться. Главное не зажмуриться, боясь оскорбления.

… — эгоистичной особы, — ровно заключил Феникс, и более не глядя в мою сторону, направился обратно, четко чеканя шаг. Хорошо хоть время я подгадала так, чтоб оно совпало с моментом, когда последний обоз окажется на территории РАМИиЗ, и Демиру не придется торчать у всех на виду, давясь жалостливыми взглядами друзей и знакомых.

Эту чашу предстояло испить мне и до дна.