В ответ на французскую помощь израильтяне передали им (тоже безвозмездно) технологию получения тяжёлой воды. По этой технологии Франция возле Тулузы построила завод по производству тяжёлой воды.
Такая взаимопомощь пошла на пользу обеим странам, особенно Израилю. Благодаря усилиям Шимона Переса, который в правительстве Бен-Гуриона курировал ядерный проект, посёлок Димон в пустыне Негев в течение двух лет был превращён в Центр ядерных исследований.
Агроном по специальности, Шимон Перес всю ядерную инфраструктуру (научно-технические лаборатории, ядерный реактор, завод по переработке оружейного плутония, центрифуги для обогащения урана и т. д.) спрятал под землю, а на поверхности (на огромной территории вокруг Димона) разбил цветущий сад. При этом в научном городке были построены прекрасные двухэтажные коттеджи для проживания учёных, инженеров и обслуживающего персонала Центра. Почти у каждого коттеджа был свой гараж и бассейн. На окраине Димона были построены небольшой аэродром и две вертолётные площадки.
Выступая как-то в кнессете (израильский парламент), Шимон Перес заявил, что с помощью ядерного Центра можно опреснять миллион кубических метров солёной воды в год и превратить пустыню Негев в цветущий сад. Правда, как потом оказалось, эта идея была всего лишь одной из версий для обеспечения секретности проводимых в Димоне работ.
Конечно, как и положено в таких случаях, вокруг ядерного Центра «Димон», который считался атомным сердцем Израиля, была создана огромная территория отчуждения, огороженная колючей проволокой под напряжением, а в небе барражировал гигантский цеппелин для наблюдения за местностью.
К радости жителей, в короткие сроки было проложено шикарное двухполосное шоссе от Тель-Авива до курортного городка Эйлат у Красного моря. Проезжая по этому шоссе, израильтяне с интересом наблюдали пейзаж вокруг Димона. Они понимали, что это не что иное, как мощный военный объект, который вселяет надежду на непобедимость Армии обороны Израиля.
Иногда по этому шоссе проезжали и арабы. Они с любопытством смотрели на колючую проволоку и парящий в небе цеппелин. Некоторые из них со страхом думали: «А что, если наши враги здесь делают свою атомную бомбу?» И были правы, потому что такой пейзаж вокруг Димона отвечал стратегии Израиля в области ядерного оружия. Она, как уже было отмечено выше, заключалась в «ядерной двусмысленности» (не признавать наличие ядерного оружия, но и не прятать признаки его существования). Это позволило израильтянам, не подписавшим Договор о нераспространении ядерного оружия, одним выстрелом убить двух зайцев: не попасть под экономические санкции и разрабатывать мощное оружие для устрашения своих потенциальных врагов. А их в конце 50-х годов становилось всё больше, и каждый из них требовал крови, вплоть до уничтожения израильского государства.
В марте 1965 года об этом открыто заявил президент Египта Гамаль Абдель Насер: «Когда мы войдём в Палестину, её земля не будет покрыта песком, она будет пролита кровью». А через два года он чётко изложил национальную задачу своей страны – завершить работу по наращиванию арабской военной мощи, чтобы уничтожить Израиль.
В агрессивной риторике его поддержал президент Ирака Абдул Рахман Ариф, который недвусмысленно заявил: «Наша цель ясна – стереть Израиль с карты мира». В июне 1967 года Ирак присоединился к военному союзу Египта, Иордании и Сирии.
В этой обстановке Израиль решил первым нанести удар по Египту. Шестидневная война 1967 года для Израиля закончилась победой. Израильский премьер-министр Бен-Гурион надеялся, что после этого начнутся мирные переговоры. Но не тут-то было! В августе 1967 года на встрече в Хартуме арабские лидеры одобрили формулу «трёх нет»: «Никакого мира с Израилем, никаких переговоров с Израилем, нет признанию Израиля». Поэтому израильтянам ничего не оставалось, как выбрать в качестве сдерживающей силы наращивание возможностей для скорейшего создания ядерного оружия.
4
Следует отметить, что с разработкой конструкции атомной бомбы израильские учёные-ядерщики справились блестяще – быстро и вполне успешно. По данным некоторых экспертов, ещё накануне шестидневной войны им удалось собрать два плутониевых ядерных устройства. Но для проверки их работоспособности не оказалось ни ядерного полигона, ни времени.
После победы над Египтом и временного военного затишья Израиль приступил к практической работе по созданию серийных ядерных боеприпасов различного назначения. Но для этого, как оказалось, надо было решить две очень важные и сложные проблемы:
1) наработать достаточное количество ядерно-активных элементов (урана-235 и плутония-239), составляющих основу атомных бомб;
2) провести испытания боевых ядерных устройств, чтобы реально и документально подтвердить надёжность их срабатывания и заявленную мощность взрыва.
Что касается ядерно-активных элементов, то их у израильских учёных-ядерщиков явно не хватало. Как было сказано выше, оружейного плутония за все эти годы им удалось наскрести по сусекам всего лишь на два ядерно-взрывных устройства.
Первый ядерный реактор лабораторного типа, построенный Израилем с помощью США по программе «Атом для мира» в 1955 году в местечке Нахаль Сорек (центр научно-конструкторской разработки ядерных боеприпасов), был маломощным и выдавал мизерные порции оружейного плутония в год. Но этого количества было мало, поскольку для одной плутониевой атомной бомбы, в зависимости от её мощности, надо иметь от двух до трёх килограммов плутония-239.
П(более мощный) ядерный реактор, построенный в городе Димон с помощью французских учёных, начал выдавать оружейный плутоний в небольшом количестве гораздо позже, так как был введён в эксплуатацию только в 1964 году.
Для того чтобы иметь в своём распоряжении достаточное количество урана, израильтянам приходилось использовать любые пути и средства, проявляя при этом чудеса ловкости и изворотливости, действуя не всегда легитимными методами даже в отношении своих союзников.
Однажды такое случилось в США, когда агенты ФБР обнаружили на складах одной компании, связанной с АЭС, недостачу 300 килограммов малообогащённого урана. Оказалось, его незаконно переправил в Израиль известный американский физик Соломон Шапиро.