– Подсветим, – предложил Болдуин. – В конце концов, что нам стоит создать пару «светлячков»?

– А нарушение режима дневного освещения? – папа почти сдался и протестовал только по привычке.

– Однократное нарушение даже полезно, – заметила я. – Ты же сам говорил, что чем больше комфорта у яблонь, тем хуже результат.

Папа поджал губы, недовольный моей хорошей памятью. Я его понимала: при солнечном свете сад смотрится выигрышнее – одуряюще пахнут цветы от кипенно-белых до насыщенного розовых, в зависимости от сорта, блестят упругими боками плоды разных размеров, и всё это прекрасно оттеняет сочная зелень. В нашем саду яблони почти никогда не болели, а уж вредителей папа отлавливал лично и предавал мгновенной казни безо всяких сомнений. У него при себе всегда была баночка с гадко пахнущим алхимическим раствором для этих целей.

– Почему же? – подал голос Болдуин. – Мне кажется, в комфортных условиях плоды должны быть крупнее.

– Я не за размером гонюсь, – начал объяснять папа, севший на своего любимого конька. – Хотя, конечно, и за ним тоже. Но главное – это вкусовые качества и возможная польза сорта. Кстати, вы правы в том, что я поторопился извести хищный сорт. Он бы мог отлавливать паразитов как на себе, так и на других яблонях. Только нужно было сделать акцент на размерах: карликовая яблоня крупным животным вреда не причинит, зато прекрасно могла бы передвигаться по стволам других деревьев…

– И по ограде, – напомнила я. – Нет уж, папа, хватит нам бегающих яблонь. К тому же у мелких яблонь и плоды будут мелкими.

– Так я не ради плодов бы выводил, – вздохнул папа. – Да что теперь говорить? – Он махнул рукой. – Повторить у меня всё равно не получается, хотя все этапы по выведению были описаны в журнале и я аккуратно их повторяю. Значит, был какой-то неучтённый фактор. Хотя…

Он глубоко задумался, что-то забормотал почти беззвучно, вытащил из нагрудного кармана блокнот и карандаш, что-то спешно застрочил, напрочь выпав из разговора, и предоставил нам с Болдуином развлекать друг друга, чем последний сразу же воспользовался и, недолго поговорив на отвлечённые темы, огорошил меня:

– Раз уж вам так не нравится моё имя, Сильвия, вы можете обращаться ко мне «кузен», всё не так официально.

– Почему вы решили, что не нравится? – удивилась я и сделала глоток из чашки, чтобы скрыть смущение.

Чай был хорош. Долли принесла молочник, но ни я, ни Болдуин портить напиток не стали. Папа обычно пьёт с молоком, но сейчас ему было не до чаепития: он уже исчертил символами лист и явно не собирался на этом останавливаться.

– Мне так показалось. Так что насчёт кузена?

– Мы не настолько близкие родственники.

– Но родственники, – заметил он. – У нас одна фамилия.

На лице Долли, застывшей в дверях, появилось выражение, которое невозможно было бы понять иначе как: «В случае чего и фамилию менять не придётся».

– Тогда уж лучше Рассел, – решила я.

– У вас замечательный дом, Сильвия, – улыбнулся он мне.

– Жалеете, что вам не достался? – не удержалась я.

Долли, которая всё так же торчала в гостиной и явно не планировала уходить, посмотрела на меня с возмущением, но я не собиралась производить нужного впечатления на кавалера, так что ничуть не смутилась.