– Именно такими группами вам и предстоит заниматься дальше, – радостно сообщил куратор, инор Дорси, и тут же добавил: – Группы подбирались не просто так, а с учётом многих факторов для наибольшей результативности, поэтому состав пересматриваться не будет. Разве что по личному распоряжению ректора.

Который принимает студентов весьма неохотно и отыгрывается потом на особо настойчивых на экзаменах. Что лучше: Уэбстер под боком или возможная пересдача? Сразу и не решишь. Хотя, конечно, Уэбстер – дело временное, она вообще может до выпуска не доучиться, а репутация тупого неуспевающего студента – это вовсе не то, что нужно для дальнейшей успешной учёбы. Правда, первые сессии я сдала без нареканий, но впереди их ещё столько, что отношения с ректором лучше не портить.

– Неужели не было никакой возможности учесть наши пожелания? – проворковала Уэбстер и улыбнулась Дорси так, словно они договаривались на свидания.

Но наш куратор был женат настолько давно, что успел завести не только детей, но и парочку внуков, поэтому женскими улыбками его было не пронять. Особенно если за улыбками ничего не стояло. Впрочем, даже если бы стояло, это его скорее отвратило бы, чем вдохновило на нарушение. Очень уж законопослушный нам достался куратор.

– Ваши пожелания, увы, не всегда соответствуют оптимальному учебному процессу, леди Уэбстер. Маг должен уметь работать в той команде, в которую его отправили.

При слове «работать» Уэбстер ощутимо передёрнуло. Этого она точно не собирается делать ни в команде, ни лично. Диплом ей нужен лишь для того, чтобы красиво обрамить, повесить на стеночку и показывать всем, кому это покажется достаточным основанием считать её магом.

– Но пока мы лишь учимся, и мой папа́, - с ударением на шамборский манер произнесла она, – помогает академии чем может. Неужели нельзя прислушаться к его просьбе?

– Уверяю вас, леди Уэбстер, – куратор даже чуть ей поклонился, – что пожелания вашего отца были учтены в полной мере.

То есть высокопоставленный папочка пожелал, чтобы кто-то делал за дочурку всё нужное на практических занятиях? Звучит не вдохновляюще. К сожалению, оборудованных алхимических, да и не только алхимических, столов у нас было ограниченное количество, а разбивать на более мелкие группы, чтобы личный стол приходился хотя бы на пару студентов, не позволяло уже ограниченное число часов у алхимички. Надо признать, в нашей академии куда ни взгляни – чего-то или нет или недостаток.

– А мои пожелания? – капризно спросила Уэбстер и стрельнула глазами в Кристофера Майлза, по которому сохла добрая половина нашей группы.

Майлз чуть снисходительно улыбнулся в ответ. Был он слишком красив для нашего учебного заведения, разбитые сердца считал если не сотнями, то десятками точно. Удивительно, что при этом он успевал ещё довольно прилично учиться и подрабатывать на кафедре магических животных, к которым относился куда заботливее, чем к брошенным поклонницам. Во всяком случае ещё ни один грифон и ни одна мантикора на него не жаловались. Мантикора так вообще при посещении нашей группы зверинца всячески показывала Майлзу свою приязнь, мурлыкая так страстно, что заглушала преподавателя, проводившего экскурсию. А вот поклонницы жаловались, и не просто жаловались, а непосредственно ректору, в надежде, что тот заставит непутёвого инора жениться. В конце первого курса Мёрфи вызвал любвеобильного студента и с полчаса на него орал. Результата это не имело, поскольку для нашего города Майлз был женихом не из последних, вот и пытались его прибрать к рукам как можно раньше и не всегда приличными методами. В наследство, оставшееся после родителей, входили дом, пусть небольшой, но собственный, и счёт в банке, которым по завещанию родителей он имел право распоряжаться даже до достижения совершеннолетия. Из минусов была разве что проживающая с ним тётя, но она больше присматривала за домом, чем за племянником, да и за последним если следила, то только в вопросах, сыт ли он и аккуратно ли одет.

Майлза это полностью устраивало, и он не горел желанием селить в свой дом ещё одну особу женского пола. Как известно, двум женщинам под одной крышей тесно. Несмотря на ректорский разнос, одногруппник так и ходил холостым, тем не менее используя своё обаяние магией массового поражения. Вон, даже Уэбстер питала к нему явную склонность. Он ей тоже улыбался при каждом удобном случае, но даже на свидания ни разу не рискнул пригласить. Ещё бы, на Уэбстер точно придётся жениться в случае чего. Неподходящая она кандидатура для занесения в список побед, с точки зрения Майлза. А вот я – напротив, за меня никто не вступится. Разве что ректор? Но его мнение в вопросе устройства личной жизни одногруппника точно не интересует. Впрочем, Майлз меня никогда не привлекал.

– Пожелания студентов мы тоже стараемся учитывать, – улыбнулся ей Дорси.

– А как же последние требования по формированию групп? – внезапно спросил Майлз. – Где должны быть и иноры, и инориты?

Вряд ли он так уж желал оказаться в одной группе с Уэбстер, но заручиться её лояльностью – вполне. Вон как она ему поощрительно улыбнулась. Дальше флирта у этих двоих дело не заходило, но если бы зашло, я бы затруднилась ответить, чьё сердце разобьётся первым, поскольку у обоих роль сердец исполняли куски гранита.

– Мы долго совещались с инором Мёрфи и пришли к выводу, что нынешний состав будет оптимальным, – благожелательно ответил куратор. – В этом наборе слишком мало инорит, и они чувствовали бы себя некомфортно, вздумай мы их рассредоточить по разным группам.

– Совершенно напрасно вы так решили, инор Дорси, – показывая глубокую удручённость, заметил Майлз. – Уверен, в нашей группе все иноры создали бы самые комфортные условия для наших одногруппниц, прими вы решение перераспределить их по пятёркам.

– Увы, проверить это уже не получится. На этом обсуждение заканчиваем. – По аудитории словно ветер пронёсся, а это говорило о том, что Дорси начинает злиться. Когда он разозлится окончательно, виновник повиснет до конца беседы под потолком, и хорошо ещё, если вверх головой. – Итак, дорогие мои, с завтрашнего дня у вас начинаются практические занятия по алхимии, поэтому разрешите мне напомнить вам основные правила техники безопасности.

Сам он уже давно алхимией не занимался, правила техники безопасности у него наверняка выветрились из головы, иначе он бы не стал их зачитывать, почти не отрывая взгляд от листка. Но он в своём праве: чтобы потом ткнуть в незнание правил, нужно быть уверенным, что правила мы выслушали, в чём расписались. Алхимией мне приходилось заниматься дома, ничего нового я услышать не могла, поэтому хоть краем уха и прислушивалась к монотонному кураторскому бубнёжу, но в основном размышляла о рассказе Долли. Неужели папа в самом деле пошёл на такой шаг? Переживала я больше не потому, что пришёл унизительный отказ, а потому, что само папино письмо родственникам означало: он боится оставить меня без поддержки в ближайшее время. Жаловаться на здоровье он в последнее время перестал, но это не делало его здоровее.

– Реактивы брать только шпателем, пинцетом или ложечкой. – Дорси поднял голову от бумаги и угрожающе сказал: – Ни в коем случае не руками! Надеюсь, это всем понятно?