Оливия замолчала, как будто ожидала получить ответ, но ответа, разумеется, не последовало.

— Помнишь, как мы втроём любили ездить на озеро и устраивать пикники? Кажется, что с тех пор прошло не менее миллиона лет, а я никогда не была маленькой девочкой, которую ты подбрасывал в воздух. Мне становилось страшно и радостно одновременно, но я всегда знала, что ты меня обязательно поймаешь. Мама делала наши любимые бутерброды с сыром и ветчиной, и мы ели их на берегу с удочками в руках. Ты всегда ворчал, чтобы я не набивала себе полный рот, потому что могла подавиться, а я не слушала тебя.

Помнишь, как я упала с велосипеда и долго плакала, пока ты не приложил к моей коленке волшебный платок? Только спустя время я поняла, что платок был самый обыкновенный, а боль прошла лишь потому, что ты меня любил. Потом мама просила тебя убрать злополучный велосипед на чердак, чтобы я больше не каталась на нём. Тогда я думала, что она делает это из вредности, но теперь понимаю, что она тоже любила меня…

А помнишь ту холодную зиму, когда мы с тобой готовили маме сюрприз на день рождения? Ты сказал, что она обрадуется, если мы самостоятельно испечём с тобой для неё пирог. Кажется, тогда мне было шесть. Мы полдня провозились с духовкой, а в итоге вместо вкусного пирога получили кусок горелого теста, провонявший всю кухню.

Я не знала, что мама откладывала все деньги, чтобы я могла закончить учёбу в колледже. Теперь мне не придётся подрабатывать в каком-нибудь кафе, чтобы получить диплом. Она ни разу не обмолвилась со мной об этом, но я так благодарна ей. Я благодарна вам обоим.

Мне будет не хватать вас…

Девушка замолчала и прикоснулась к надгробному камню с именем отца, ощутив ладонью прохладную шероховатую поверхность.

— Мне пора возвращаться, — нарушила тишину Оливия. — Миссис Поук, наша соседка, сказала, что сможет позаботиться о доме, пока я нахожусь на учёбе.

Больше она ничего не произнесла, потому что к горлу опять начали подбираться слёзы.

— Салливан, ты в порядке?

— Да, мистер Брейди, — ответил студент.

(Нет, мистер Брейди. Неужели вы не видите, что со мной всё совершенно НЕ — чёрт бы его побрал! — В ПОРЯДКЕ!)

— Мне показалось, что в последнее время ты стал каким-то рассеянным, — заметил преподаватель.

— Возможно, я не выспался, мистер Брейди, — пожал плечами Салливан Траск.

(Тебе не показалось! У меня такое чувство, что я медленно схожу с ума).

— Если тебе нездоровится, я могу отпустить тебя домой, — предложил мистер Брейди.

— Не беспокойтесь, я в полном порядке, — солгал студент. Несколько раз во время лекции он не смог ответить на элементарные вопросы, а потом и вовсе не услышал, когда к нему обратились. Причиной тому послужили мысли, беспрерывно занимающие голову Салли. В любую минуту он ждал чего-то, но чего именно, не знал и сам. Единственная более или менее правдоподобная догадка, связанная с вчерашними образами красного и прыгающего шарика, сводилась к ране, полученной от огнестрельного оружия. Красный — цвет крови, а прыгающий шарик, или шарики, — возможно, свинцовая дробь.

А что, если приблизиться к машине Джимми Ханта и попытаться силой воли вызвать вчерашнее видение? Оно возникло у Салливана именно тогда, когда он увидел красный «Понтиак файрбёрд».

Студент дождался перерыва и направился к парковке. Необходимо было действовать с большой осторожностью, чтобы не попасться на глаза Джимми, иначе тот мог бы подумать, что Салли что-то затеял. «Понтиак» стоял во втором ряду, а его владельца в зоне видимости не наблюдалось. Салливан медленно пересёк площадку с эмблемой колледжа, вымощенной разноцветной плиткой, приблизившись к нужному автомобилю. Он ещё раз огляделся, чтобы не нарваться на плохо парня, после чего шагнул к «Понтиаку» и прикоснулся к нему рукой. Контакт с металлом напомнил студенту удар электрическим током, а перед внутренним взором с угрожающей быстротой пронеслись разрозненные картинки боли и страха. Салли переполнил ужас, и он немедленно отдёрнул руку в сторону.

— Эй! — раздался из-за спины окрик Джимми Ханта.