— Пятьсот баксов, — дал ответ мистер Тесслер.

— Она на ходу? — с сомнением спросил Джимми Хант.

— Ещё бы, — утвердительно кивнул хозяин салона. — Все мои тачки способны выехать отсюда своим ходом, так что тебе остаётся только найти ещё штуку зелёных, и эта красавица твоя!

Джимми с сомнением посмотрел на выложенные перед продавцом деньги, а потом на красный «Понтиак» старого образца. Он даже представил, как будет смотреться в его салоне.

— Я могу принести деньги через неделю?

— Дашь мне задаток, но машина останется у меня до тех пор, пока ты не соберёшь всю сумму, — предупредил мистер Тесслер.

— По рукам, — у Джимми оставалось ещё немного «товара», полученного у Кэйна, и он рассчитывал реализовать ещё столько же. А это значило, что скоро у него появится собственный автомобиль, и тогда он сможет завоевать Оливию.

Джимми вышел на улицу, и Заккери Тесслер усмехнулся ему вслед. Ох, уж эти мальчишки! Достигая определённого возраста, они начинают бредить машинами. Некоторые из них получают автомобиль в качестве подарка от родителей, а некоторые готовы пойти на всё, лишь бы найти необходимые деньги на его самостоятельную покупку. Впрочем, хозяина салона не интересовало, где его клиенты берут деньги. Главное, что он ведёт честный бизнес, а остальное его не касается. С этими мыслями мистер Тесслер вернулся к прерванному чтению газеты.

На землю опустились сумерки, когда такси подъехало к невысокому одноэтажному дому, огороженному штакетником. При свете угасающего за горизонтом солнца было видно, что белый забор не красили в последние два-три года. Оливия расплатилась с таксистом, который помог ей вытащить из багажника чемодан с вещами, после чего машина уехала, а девушка осталась один на один с тревожными мыслями. Её детство прошло именно здесь, но со временем дом перестал казаться таким огромным, каким он представлялся раньше.

Оливия подошла к калитке и приоткрыла её. Несмазанные петли отозвались тихим скрипом, показавшимся девушке невнятной жалобой. Она проследовала по мощёной дорожке в сторону крыльца, где нашла ключ от входной двери. С тех пор, как её отец ещё был жив, семья Пеннингтонов неизменно пользовалась одним и тем же тайником под первой ступенькой.

Тишину и стрёкот цикад нарушил отчётливый щелчок замка. Внутри царило полнейшее безмолвие. Оливия поставила чемодан на пол и привычным жестом потянулась к выключателю у правой стены. Здесь ничего не изменилось, разве что разрослись домашние цветы. Даже воздух имел тот же запах, который невозможно было спутать ни с каким другим. Девушка подошла к журнальному столику и заметила записку, написанную незнакомым почерком.

«Дорогая Оливия! — говорилось в записке. — Я постараюсь дозвониться до тебя, но если вдруг мне не удастся это сделать, или ты приедешь сюда до моего звонка, то не беспокойся обо мне. Ты же знаешь, что здоровье у стариков иногда начинает шалить».

Буквы перед взором Оливии начали расплываться, потому что она заплакала. На сегодня она пролила достаточно слёз, но поняла, что это ещё не предел. Слова «…здоровье у стариков иногда начинает шалить» заставили девушку отвлечься от чтения. Мама после смерти отца никогда не жаловалась, как бы трудно ей ни приходилось. Она боролась с жизненными неурядицами, но никогда (никогда, никогда, никогда) не перекладывала груз на хрупкие плечи дочери. И теперь полушутливая фраза заставила Оливию постигнуть истинную тяжесть материнской болезни. Если бы не телефонный разговор с чудом оказавшимся рядом санитаром, она ни за что в жизни не узнала бы о том, что её мать перенесла инфаркт.

Сейчас мать находилась в больнице, но девушка ещё немного задержалась в опустевшем доме. Что-то заставило её остановиться у прикроватной тумбочки, где стояла чёрно-белая фотография улыбающегося семейства. Отец держит на руках пятилетнюю Оливию, а рядом с ним стоит молодая женщина, мать девочки. Оливия взяла в руки рамку и внимательно вгляделась в запечатлённое фотографом мгновение, выхваченное из пасти прошлого.

Разве она могла догадываться, что через неполные двенадцать лет отца не станет? Позже она всячески пыталась отогнать от себя мысль о том, что однажды ей придётся пережить и смерть матери. А вот теперь обманывать себя стало бессмыссленно.

Девушка вернула фотографию на место, стёрла со щёк застывшие слёзы и направилась к выходу. Пора навестить мать. На улице стало значительно прохладнее, но Оливия не вернулась назад, чтобы прихватить с собой что-нибудь из тёплых вещей. Мама всегда говорила, что возвращаться — плохая примета. Оливия не слишком доверяла народным суевериям, но в этот раз почему-то решила последовать примеру матери. К счастью, деньги оказались в кармане, так что она остановила такси и поехала в больницу.

Врач долго сопротивлялся желанию дочери повидаться с мамой, но когда увидел, в каком состоянии находится девушка, всё же позволил ей непродолжительный визит к пациентке.

Едва Оливия вошла в палату, ей показалось, что она снова вот-вот расплачется. Винона Пеннингтон, мать девушки, более всего походила на восковую фигуру человека, истощённого длительной болезнью. Её глаза были прикрыты, отчего женщина напоминала покойницу, приготовленную к скорбному ритуалу погребения. От подобной мысли Оливии стало трудно дышать. Она медленно приблизилась к кровати и осторожно коснулась морщинистой руки матери. Веки Виноны дрогнули, после чего она медленно открыла глаза.

— Мамочка, — прошептала дочь.

— Оливия, — на лице женщины появилось слабое подобие улыбки. — Девочка моя, разве ты не должна быть на занятиях в колледже?