Книги

Я выбираю смерть

22
18
20
22
24
26
28
30

— Нет, нет, пожалуйста! — верещал священник, пытаясь оторвать от себя ладонь Ирцарио. Гинопосец словно бы не замечал этих его усилий.

— Хирт, — напомнил он.

— Я не знаю! Позавчера он еще был здесь, а вчера пропал с целым ящиком вина для причащения.

— Где он живет? Адрес?

— Нет никакого адреса, он жил здесь! Есть келья на втором этаже. Могу отвести, но его там нет, и я не знаю, где он.

— Веди.

Ирцарио разжал пальцы, и священник со стоном повалился на пол, массируя пострадавшее плечо.

— Большой грех, — прошептал он.

— Не самый большой из всех, что я совершал. Вставай, пошли в келью.

В келье никого не оказалось. Это было полупустое помещение размером чуть больше туалетной кабинки. У одной стены стояла аккуратно заправленная кровать, у другой — стул. Вот и вся обстановка.

— Вчера, — пробормотал Ирцарио.

Он подошел к кровати, сел на неё и, прислонившись спиной к стене, прикрыл глаза. Все сорвалось. Вместо триумфального возвращения — кропотливая работа, которую он так ненавидел.

— Хорошо, давайте подумаем, — сказал Ирцарио, открыв глаза. Реввер и священник стояли перед ним. Взгляд Ирцарио остановился на майоре.

— Сколько степеней идентификации используется в космопортах Иргила?

— Восемь, — отозвался Реввер. — Да, подделать личность почти невозможно. Но ведь космопорты не отчитываются перед Гинопосом.

— Вы так думаете? — усмехнулся Ирцарио. — Что ж, не буду переубеждать. Предположим, это моя интуиция: Хирт все еще здесь. Вы можете объявить его в розыск?

— Нет, — покачал головой Реввер. — Законов наших он не нарушал, так что…

Майор развел руками, изображая сожаление. Ирцарио скрипнул зубами. Ситуация складывалась — хуже некуда: звонить Аргеною означало расписаться в своей несостоятельности. А ведь как хорошо все начиналось!

— Майор. — Ирцарио попытался смягчить голос. — Понимаю, что я не самый приятный пассажир, но подумай о будущем. Гинопос войдет в состав Триумвирата, рано или поздно. Тогда многое изменится, и я могу устроить так, что про тебя не забудут.

— Я бы предпочел, чтобы обо мне не вспоминали.