— Вам понравится, святой отец, — отозвался Лейст.

Он двинулся в обход космопорта, стараясь не попадать в поле зрения камер. Это была глупая мера предосторожности, и сам он это прекрасно понимал: чистым ему уже не остаться. Еще минут пять назад Лейст сомневался, пытался понять, ради чего он все это делает, но тот гинопосец расставил точки над «i».

Лейст впервые увидел гинопосца живьем, не через транслятор или телевизор. Его поразил белый цвет кожи этого человека, сравнимый с цветом свежевыпавшего снега. Вот как выглядят люди, родившиеся и выросшие в космосе, никогда не жившие под открытым небом. Говорили, что у них еще должна быть патологическая агорафобия, но Лейст не заметил, чтобы этот человек хоть немного нервничал.

Если уж на то пошло, то гинопосец вообще сильно озадачил Лейста. Патриотически настроенные СМИ старались выставить Гинопос сборищем палачей, корчащих из себя воинов. Теперь же было видно противоположное: гинопосцы были воинами, корчащими из себя палачей. В каждом движении пришельца сквозила уверенность профессионала. Как, например, он вычислил эту девушку? Лейст видел ее, когда она прошла мимо — у нее были карие глаза. Гинопосец же раскрыл ее мгновенно. Более того, он словно знал, что она там будет.

Но еще больше поразил Лейста способ убийства. Тесак не был предназначен для метания, да и вообще не существовало оружия, которое подразумевало бы подобное применение. Что же это? Неизвестная техника, или просто совершенное владение оружием? Лейст был готов поклясться, что второе. За долю секунды до того, как гинопосец метнул тесак, он опустил взгляд на свой плащ. Он просто не хотел бежать, путаясь в полах плаща, и потому поступил так.

— Вы имели дело с гинопосцами, святой отец? — спросил Лейст у шагающего вслед за ним священника.

— Я видел этого милого метателя ножей, когда он еще сосал сиську матери. Кстати, у нее были отменные…

— Они — хорошие бойцы?

— Ты что, смеешься? — Священник даже остановился. — Они — лучшие. Здесь их еще не знают, но в других галактиках «Гинопос» — это все равно что легионы преисподней, всадники апокалипсиса.

— В других галактиках? — заинтересовался Лейст. — Что вы имеете в виду?

— Виан, ты как вчера родился. Откуда, по-твоему, появились узорги? От сырости развелись? А Гинопос теперь откуда взялся?

Лейст промолчал. Почему-то столь очевидная мысль о внегалактическом происхождении узоргов осенила его только сейчас. А ведь говорили же об этом и в новостях… но Виан был тогда маленьким, и для него другая галактика мало чем отличалась от соседней планеты. Все равно ведь денег отца не хватило бы на полет даже к Ваграну.

Другие галактики были чем-то запредельным. Из школьных уроков истории Лейст знал, что вскоре после начала экспансии из галактики Млечного Пути человечество впало в эпоху раздоров и междоусобиц. Войны вспыхивали за каждую пригодную для жизни планету. Предкам Лейста посчастливилось зацепиться за эту микрогалактику, остальные пошли дальше. Это был путь в один конец, без возможности «ходить друг к другу в гости». Ближайшая галактика находилась в четырех тысячах световых лет от Триумвирата, а этот священник говорит «галактики» во множественном числе. Будто путь к далеким звездам не означал смену нескольких десятков поколений людей.

— Нам о многом придется поговорить, — заметил Лейст.

— С удовольствием займусь твоим образованием, но не раньше, чем мы отсюда улетим.

— Ты так и не сказал, куда мы полетим.

— Это потому что ты так и не сказал, на чем мы полетим.

В этот момент Лейст остановился. Место ничем не отличалось от остальных, если бы не высокое раскидистое дерево, растущее у самого забора.

— Умеете лазить по деревьям? — спросил Лейст.

— Это как сказать. На высоту пары-тройки метров, пожалуй, заберусь, но если ты хочешь таким образом вылезти на орбиту без скафандра, то я пас. У меня еще дети могут быть, в конце концов.