— Мистер Колликут был в деле с самого начала. В качестве органиста он мог посещать церковь посреди ночи, не привлекая внимания. Мисс Танти сказала мне, что время от времени слышала, как он играет в странное время суток. Должно быть, он первым попал в нижнюю часть склепа, когда заговорщики наконец проломили стену гробницы и он прополз внутрь один. Ни отверстие, ни сама гробница не могли вместить двоих. Он приподнял крышку саркофага, отодрал бриллиант от епископского посоха и положил его в карман. И вероятно, сказал остальным, что гробницу уже ограбили. Но, как я уже сказала, я всего лишь делаю предположения.

— Любопытно, — произнес инспектор Хьюитт. — А потом, наутро в День покаяния, он вернулся в церковь и припрятал бриллиант в органной трубе?

— Именно! — подтвердила я.

— И его убили член магистрата Ридли-Смит и Бенсон, или Гаскинс, или их сообщники — как их имена? — Он пролистал страницы блокнота. — Томас Уолкотт и Норман Эндерби, — прочитал он. — Его убили член магистрата Ридли-Смит и Бенсон, или Гаскинс, или Томми Уолкотт и Норман Эндерби, в общем, кто-то из них? Это ты хочешь сказать?

Инспектор попытался подколоть меня, но мне было все равно.

— Да, — ответила я. — Но непреднамеренно. На самом деле его пыталась убить мисс Танти.

Я подождала, пока мои слова произведут ожидаемый эффект, и была более чем вознаграждена. Как однажды сказала миссис Мюллет, можно было слышать, как упадет булавка.

— Мисс Танти, — повторил инспектор Хьюитт. — А ее мотив?

— Отвергнутая любовь, — сказала я. — Он посмеялся над ее притязаниями.

Даффи и Антигона захохотали одновременно. У Антигоны хватило хороших манер, чтобы сразу же подавить смех и прикрыть рот рукой. У Даффи нет, и я на нее так посмотрела.

— Еще более любопытно, — заметил инспектор Хьюитт, и поскольку я натренировалась в чтении вверх ногами, то я заметила, что он записывает «отвергнутая любовь» в блокнот.

— Возможно, ты будешь так добра объяснить.

— Дело в носовом платке, — сказала я. — Как только я увидела, что он торчит из-под противогаза, я сразу поняла, что мистера Колликута убил не мужчина. Мне все сказала отделанная рюшами каемка.

— Отлично! — сказал инспектор Хьюитт. — Мы пришли к примерно такому же выводу.

Я бросила быстрый взгляд на Антигону, чтобы проверить, насколько она внимательно слушает, и да, она была вся внимание. Она одарила меня лучезарной улыбкой.

— Сосуды у него на шее были все еще темными, даже шесть недель спустя.

— Постой-ка, — остановил меня инспектор Хьюитт. — Это слишком быстро для меня.

— Общеизвестный факт, — объяснила я, — что применение эфирных испарений окрашивает кровь в темный цвет. То, что кровеносные сосуды оставались черными через шесть недель после его смерти, показывает, что мистер Колликут умер после использования эфира, но до того, как его тело успело восстановить запасы кислорода в крови.

— Ты в этом уверена, да? — переспросил инспектор, не глядя на меня.

— Совершенно уверена, — ответила я. — Вы найдете это в «О ядах» Тейлора.