– Зачем? – спросила Глория. – Антони это не интересно.

– Тогда на Банкер Хил.

– Я там однажды был, – сказал я. – Покажите мне места, которые не для туристов. – Натали возразила:

– Они не интересные. А потом поедем на Ти Парти сайт? – Погода была дождливой. В Кембридже я купил дождевой плащ с капюшоном. В ботаническом саду народу не было. Мы прошли через лужи по главной аллее, зашли в оранжерею. Тропические растения. Натали подвела меня к грядке с мимозами.

– Антони, вы никогда не трогали живые мимозы?

– Я их видел в цветочном магазине.

– Они там неживые, срезанные. Дотроньтесь до листьев. – Я дотронулся до ажурных листьев куста, и тотчас они сжались и поникли. – Я пришел в некоторое недоумение, и тут же услышал счастливый смех Натали.

– И они долго будут такие поджатые? – спросил я.

– Через несколько минут они опять поднимутся. Вы никогда это раньше не видели?

– Я раньше никогда не был в таких оранжереях. – Натали была довольна, что продемонстрировала мне феномен с мимозами, который действительно меня удивил. Дождь кончился, но был туман. Мы прошли в садовую беседку, Глория с Натали сели на скамью, развернули карту ботанического сада. Я сел напротив. Было приятно смотреть на них, что-то тихо обсуждающих. Как было бы чудесно вот так всегда быть с ними, жить в одной квартире, так же как и Глория делать замечания Натали, а иногда и шлепнуть ее по затылку, если не будет послушной. Нет, я не стал бы шлепать свою дочь. Я бы, наверное, ее баловал. А воспитывает ее пусть Глория. У нее это получается. Глория – красивая женщина. Она и раньше была красивой, и останется такой долгое время. Не зря полнеющий Збигнев сразу заинтересовался ею. У преуспевающего художника наметанный глаз. По дороге к Ти Парти сайт Глория остановила машину у знаменитого углового книжного магазина, о котором мне уже рассказал Збигнев. Здесь была толпа. Бостонцы пытались возобновить старую традицию писательских встреч в этом магазине. В этот день здесь выступала известная писательница, о которой я раньше не слыхал. Теперь писательниц стало больше, чем писателей мужчин. Женщины хорошо умеют делать карьеру. Глория, например. Женщины писательницы стали теснить писателей мужчин. Збигнев давно мне объяснил, что талантам теперь трудно пробиваться. А женщины, даже без таланта, пробиваются легче мужчин. Поэтому таких писателей как Дюма, Стивенсон и Шекспир больше нет.

Натали все же пробилась через толпу в магазин, купила книгу этой писательницы и получила у нее автограф на заглавной странице. В кафе Ти Парти мы, конечно, не ограничились бостонским чаем, а заказали нью-йоркский ланч. Туман сгустился, но мы все же поехали в Салисбури бич, где был Пиратский парк с аттракционами. Здесь Натали из угловатого подростка снова превратилась в ребенка. Мы со смехом дважды пробежались по дороге препятствий с веревочными мостами, качающимися подмостками и люками, куда нужно было прыгать вниз головой на надувные подушки. Глория стояла внизу, курила и наблюдала, как мы с Натали раскачивались на веревках, и прыгали вниз головой. Американские горы были здесь не выше, чем в Нью-Йорке, зато интересней: последний прогон шел крутой восьмеркой. Натали восторженно визжала, а Глория отказалась съезжать, опять стояла внизу и курила. На колесе обозрения я сел в кабину с Натали, а Глория села в следующую кабину. Натали сказала:

– Когда мы поднимемся наверх, будут видны небоскребы Бостона. – Когда наша кабина поднялась до верха, оказалось, что Бостона не видно: туман. Притихшая, очевидно, уставшая Натали спросила:

– Антони, вы женаты?

– Нет.

– А раньше вы были женаты?

– Нет.

– А вы давно знакомы с мамой?

– С прошлого лета.

– А где вы с ней познакомились?

– На Брайтон биче, на том же пляже, где мы с тобой купались. – Наша кабина опускалась вниз. – Натали сказала: – А помните, вы сказали на Брайтон биче, что работали у президента. Это правда?