Будто теперь мы были связаны невидимой нитью, которую нельзя разорвать.
Временами я слышала, как Егор разговаривает по телефону в столовой, и замедляла шаг… Просто так. Если он оставлял книгу на столике в библиотеке, я дотрагивалась до нее, точно она могла о чем-то поведать. И я старательно следила за тем, чтобы мы пересекались реже и особенно это касалось бассейна. Со второго этажа удобно проверять: стоит машина Егора на привычном месте или он уехал, и путь свободен…
Если бабушка покидала свою территорию и приходила к нам, то в мою дверь непременно стучалась Эмма, и тогда обеды и ужины становились семейными. То есть мы обсуждали мое будущее. Бабушка говорила, что давно пора определиться с высшим учебным заведением и специальностью, а я просила еще месяц отсрочки. Просто хотелось насладиться августом.
– Займемся этой темой в сентябре, – поддержал меня Егор. – По выбранным предметам у Дженни все отлично, но репетиторы, конечно, не помешают.
– Тогда я организую поиски преподавателей, – сказала бабушка. – Знакомств у меня предостаточно.
Иногда возникало острое желание вновь пробраться в кабинет Егора, выдвинуть ящик письменного стола и взять в руки ежедневник. Возможно, в нем появились новые записи, касающиеся меня… Да, возможно. Но я не смела этого сделать. И еще, наверное, было страшно.
На день рождения Егору я купила книгу в подарочном оформлении с отличными иллюстрациями. Про антикварную мебель. Упаковав ее в бумагу горчичного цвета, я сделала попытку прорепетировать речь, но она получилась короткой. Где взять слова, если Павла больше нет, а он тоже родился в этот день…
Братья-близнецы. Что чувствует Егор каждый раз, когда подходит к зеркалу? Видит ли он Павла перед собой? Добавляет ли собственное отражение ему воспоминаний, мучений и боли? И не поэтому ли, стремясь изменить хотя бы тело, Егор столь усиленно занимается спортом?
От Павла я знала, что у них всегда было много друзей и приятелей – одноклассники, однокурсники, разные знакомые… Они устраивали вечеринки, отмечали вместе дни рождения, совершали короткие поездки в другие города, ходили на соревнования или концерты. Но эта взрослая жизнь проходила в отдалении от нашего дома, и я почти не соприкасалась с ней. По телефонным разговорам Егора, по обрывкам фраз, временами долетающим до слуха, становилось ясно, что друзей в его жизни меньше не стало. Они были вместе и, наверное, поддерживали друг друга.
– Я не буду отмечать день рождения, и на кладбище в этот день поеду один, – за ужином резко сказал Егор, и мы с бабушкой переглянулись и промолчали.
Теперь каждый вечер в столярной мастерской допоздна горел свет, и я не сомневалась, что стружка там падает на пол быстро, гвозди по шляпку входят в дерево с первого удара, а зубья пилы горячие от усиленного трения.
Я нервничала, расхаживала по комнате, разговаривала с Большой Медведицей и ели сдерживалась, чтобы не пойти к Егору. Зачем? На этот вопрос не существовало ответа.
День рождения выпал на воскресенье. Проснувшись в девять утра, я умылась, натянула шорты с футболкой и проверила, уехал Егор или нет. Машина отсутствовала.
Вернувшись к столу, я посмотрела на книгу, упакованную в бумагу, пару секунд помедлила, а затем торопливо написала в верхнем правом углу: «От Дженни». Спустившись на первый этаж, я зашла в комнату Егора и оставила подарок на прикроватной тумбочке. Сердце отчаянно колотилось, но я не стала его успокаивать.
– С днем рождения, – прошептала я, вспоминая прошлый август и то, как тяжело мне было переступить порог этой комнаты.
На кладбище нас с бабушкой должен был отвезти Кирилл, часов в двенадцать. И все оставшееся время я планировала провести в комнате Павла. Я зашла к нему и сразу приблизилась к шкафу. Но не стала его открывать, а прижалась лбом к зеркальной дверце и закрыла глаза, впитывая секунды. Тело сковала вселенская печаль, и я замерла, отдаваясь ей целиком и полностью.
«Привет, с днем рождения тебя…» – мысленно произнесла я, ожидая слезы. Но они не появились. Нежная грусть заполнила душу и я, как ни странно, стала чувствовать себя несколько лучше. Будто Павел ответил: «Спасибо, Дженни. Не грусти, я очень хочу, чтобы ты была счастлива».
– Хорошо, я постараюсь, – прошептала я.
* * *
За последние месяцы это был один из самых трудных дней. Воспоминания кружили, и к вечеру я сильно разволновалась и постоянно смотрела на часы. Казалось, что если Егор вернется, то я успокоюсь. Мне даже не нужно было с ним видеться и общаться, достаточно того, что он приедет и привычно направится в свою мастерскую.