— Нет! Ты что! — вспыхивает. — Наоборот… рада… очень… — мягкий голос становится тише, взгляд серьезнее и темнее.

— Да блин! — расстояние в полметра между нами меня окончательно добивает. Подрываюсь, под тихий вскрик девчонки сгребаю ее в охапку, усаживаю себе на колени. Впиваюсь в такие желанные розовые губки, упиваюсь их сладостью, мягкостью, толкаюсь языком. Не позволяю отстраниться, зарываясь ладонью в рыжие кудряшки. И она поддается, раскрывается, отвечает на поцелуй, елозит на мне бедрами, пальчики впиваются в плечи, перемещаются в волосы…

— Какая страстная, отзывчивая, как же я соскучился. Люблю тебя, моя девочка, — бормочу, смещаясь с губ на шею и ниже, в манящую ложбинку. Где там ее родинка спряталась? Прижимаю Наташу к себе, упиваюсь тихими стонами, отрывистым жарким дыханием. И у меня от всего этого едет крыша как от лучшего элитного коньяка на голодный желудок.

— Сумасшедший, — тихо смеется рыжая, подставляя фарфоровую шейку в рыжую крапинку под мои губы.

Ответа не мое признание нет, но это не страшно. У нас еще будет время на взаимные чувства. А я люблю, да. Наверное, с первой фотки в одноклассниках понял это, только держал это глубоко в себе, пока не встретились. Пока не понял и не принял, что она моя. Для меня.

— Счастливый и голодный. Очень голодный, так бы и съел. И съем! — поднимаю голову, смотрю прямо в глаза — не вру!

— Вань, а вдруг Денис увидит. Давай позже.

— Думаешь, он не знает, что нас связывает? Взрослый парень, поймет.

— Поймет. Но… так сразу… неудобно…

— Понимаю, — все равно сжимаю тонкую талию. — Так сидел бы и сидел с тобой на коленях. А еще лучше лежал.

— Насчет лежал… Мы почти не спали прошлую ночь и еще не перестроились… У нас там уже десять вечера. Денис быстро уснет. Пойду посмотрю, как он, а то что-то притих.

Дениска действительно уснул. Слишком насыщенным оказался день для пацана. Да и Наташа, кажется, устала, а если и прошлую ночь не спала…

Быстро расстилаем кровать, умываемся. Еще раз проверяем безмятежно спящего Дениса и ложимся сами. Лицом к лицу.

— У тебя замечательный сын. Он мне понравился.

— Ты ему тоже. Вы подружитесь.

— Не сомневаюсь.

Темнота чудесно передает эмоции. Я слышу, как Наташа улыбается. Чувствую, как искрятся ее глаза, зеркалят мои.

— Вань, мне нужно тебе кое-что сказать… — искры пропали — Наташа зажмурилась, — мой муж… он… я… не хотела… — последнее шепчет одними губами.

Мне не важно, что было у них там, намного важнее, что она теперь здесь, со мной.

Я отчетливо слышу, как сильно бьется Наташино сердце. И нифига не от счастья, что она лежит рядом со мной, а от боли, что испытала там, со своим гребаным гопником.