Вадим придвигается почти вплотную, дыша свирепыми рывками.

— Я пришел куда надо. Но не стану злоупотреблять твоим терпением, если объяснишь, каким местом ты меня вообще слушала, и почему мой брат с тобой еще не расстался?

— Ты уже злоупотребляешь, — шиплю, дергая на себя руку.

На лице Вадима проскальзывает непонимание, что несколькими секундами позже сменяется еще более злым выражением, чем было раньше.

— А тебе неприятно, что я стою так близко, да?

— Конечно, ведь ты — брат моего парня.

— Слава тебе никто и никогда не станет кем-то большим. Ясно? Оставь его в покое.

— В конце концов, это не твое дело. — Опускаю глаза, чтобы не обжечься о ярость его взгляда. На меня так убийственно ни разу никто не смотрел.

— Еще как мое. Не заставляй меня показывать насколько.

Я нервно заправляю выбившуюся из пучка прядь волос за ухо. Что мне угрозы, когда я уже сама поговорить со Славиком собралась. Не получается у нас, может, не судьба? Но не в его день рождения все же. И Вадиму удовольствия своим решением не доставлю. Не смогу видеть его торжества. Боюсь, вывернет.

— Если продолжишь меня преследовать и угрожать, то я напишу заявление, что ты меня домогаешься, — говорю ему в спину, когда он возвращается за столик. Так оно проще.

Вадим плавно оборачивается и с непередаваемой смесью интереса и вызова на лице склоняет голову набок.

Он выше меня. Крупнее. Строже. Старше. Влиятельнее… И абсолютно все это отражается в жесткой усмешке, идеально ровной осанке и пронизывающем насквозь взгляде.

Но что-то не позволяет мне склонить перед ним голову. С любым другим на его месте я бы не стала связываться. Властность, пропитанная абсолютной уверенностью в себе, ураганом бьет в мозг, вызывая одно желание — отшатнуться. Но и этого я тоже не делаю.

Его усмешка становится шире, злее, еще более хищной. Вадим словно мысли мои читает и каждую эмоцию видит насквозь. По крайней мере, он именно такое ощущение вызывает. А еще обостряет во мне все органы чувств. Вплоть до озноба по мышцам от того, как к коже льнет его неразложимый на составные запах. Так пахнет роскошь, недосягаемость, вседозволенность. И я совру, если скажу, что не взволнована.

— Тебе помочь? — невозмутимо произносит он. — Подкинуть оснований? Прямо здесь разорвать на тебе эту блузку будет достаточно?