Отхожу от столика на ватных ногах. У меня натурально дрожат колени и сильно сохнет в горле… После общения с ним все время испытываю нечто вроде похмелья.
Передав заказ повару, опрокидываю в себя треть бокала неразбавленного рома. Если администратор увидит, меня за такое уволят. Плевать. Подозреваю, сегодня это неизбежно.
Как же меня колотит! Впервые пробую спиртное, а изменений ноль. Какой же мудак этот Вадим!
Ну да, конечно, будет ему какая-то безмозглая обслуга вякать и что-то трындеть! Конечно, мы будем недовольные. «Избранный», мать его!
Да какое он вообще имеет право, а? — выхожу из себя.
Меня до колик в кончиках пальцев бесит этот непробиваемый черствый сухарь.
Никогда еще мой путь с подносом до столика не был настолько стремительным.
— Ваш заказ! — сорвавшись на крик, впечатываю в наглую рожу тарелку.
Глупо, знаю. Это жест безысходности, жест недостатка выдержки и аргументов. Роспись в собственной неуравновешенности. Но хоть на несколько секунд чувствую себя отмщенной, и это перекрывает все минусы.
Глава 6
Вадим оказался мстительным. Я, конечно, понимала, что не состоялась даже как обслуга, когда растягивала по его лицу бруснично-сырную маску, но я просто выпала в осадок, от его реакции.
Нет, Вадим не кричал, не требовал меня четвертовать, он сделал всего один короткий звонок. А через десять минут я уже ехала в полицейской машине! И это еще полбеды. В отделении полиции мой телефон отобрали, а меня закрыли в вонючей камере за решетчатыми дверями возле дежурки.
Абзац! Нахамил мне, фигни всякой наговорил, а закрыли в итоге меня. Потерпевший чертов! Ладно, заслужила. Так ведь он сам довел! Только камеры в баре звук не пишут и на записях Вадим ведет себя прилично, галантно даже! А от меня еще спиртным несет…
Вот это сестра удивится… Мне так стыдно в жизни не было! Я уже волосы распустила, чтобы только спрятать лицо и, упаси боже, не попасть в телевизор. Злобин — персона в городе известная, «прославиться» можно запросто.
Это еще повезло, что я тут заперта одна. Запашок стоит, будто здесь отжималась потная команда футболистов, если меня все же вывернет завтраком, хоть никто не увидит.
От холода стучат зубы. Хочется стянуть куртку и укрыть ноги в тонких колготках, но блуза моя не сильно плотнее. Пока есть силы, хожу по периметру камеры. Обшарпанная скамейка вызывает чувство брезгливости. Ветер, как бы сочувствуя, стонет под карнизом. Где-то вдалеке за стеной сквернословит герой боевика. Звук шагов убаюкивает. Это плохо, ноги после рабочего дня гудят, надолго меня не хватит. А вот чеканный топот, идущий с коридора — это хорошо. Попробую выпросить стакан горячего чая.
То, что моим жизнеутверждающим планам хана, становится очевидно, едва за шарообразным дядькой в форме замечаю сухопарого Злобина.
— У вас пять минут, — сообщает дежурный, прежде чем покинуть нас.
Я так и застываю в шаге от решетки.
— Приперся, пижон… — констатирую презрительно. — С брусникой на бровях ты был как-то приятней.