Непередаваемое сочетание. Сталь и бархат.
— Не бойся, — произносит он, накрывая рукой мою кисть. Медленно, словно знакомя с собой, ведет ее назад. Затем вперед. И так по кругу, не набирая, но и не сбавляя темп.
Я едва дышу, чувствуя, как нестерпимо начинает ныть низ живота.
— Ноги раздвинь сильнее… Покажи, что там у тебя.
Его хватка на моем плече становится жестче, подстегивает. Послушно развожу колени, сгорая от смущения и рванувшего по венам возбуждения, слепящего и беспомощного одновременно.
Сама, без подсказок, вжимаюсь плечами и затылком в стену, выгибаясь так, чтоб как можно больше открыть его сумасшедшему взгляду. Вадим приоткрывает губы, протяжно выдыхая, сводя с ума своей бесцеремонностью больше, чем могли бы обычные ласки.
— Погладь себя тоже. Так, чтобы я видел.
Мне кажется, что я сейчас умру от жуткой неловкости, от осязаемого животного бесстыдства его взгляда… Но по-настоящему умираю, исполнив команду. Наши движения синхронизируются, ускоряются, сжигают сознание. Под моими пальцами так мокро, что этого в густой тишине и не скрыть.
Я громко стону, потому что чувствую, как увеличивается в размерах разгоряченный член в моей ладони, потому что вместо пальцев представляю его твердость и гладкость. И когда смещаюсь чуть ближе к входу, простреливает так, что глаза закрываются.
— Ну нет же!.. — всхлипываю болезненно, когда меня рывком отрывают от пола.
Вадим врезается в меня, выбивая весь воздух из легких. В попытке вернуть равновесие, цепляюсь за его плечи, хватаюсь за неудобно короткие волосы.
Он отстраняется, но тут же подхватывает под ягодицы и плавно вклинивается между ног, разрывая преграду одним длинным движением.
Я зажмуриваюсь от острой заполненности, от боли, от того, как сильно его пальцы впиваются в мои бедра, и сам процесс уже не так возбуждает. Такое близкое удовольствие ускользает все дальше с каждой секундой.
— Посмотри на меня, — хрипит Вадим, наклоняется, глубоко целует и снова неумолимо толкается в меня. — Ты молодец. Нужно только расслабиться. В другой раз будет полегче. А пока давай вместе… Я буду медленно…
Глубоко вдохнув, делаю как он велит, пытаюсь абстрагироваться от страха перед большей болью. Получается плохо. Непривычно так все… Его слишком много внутри… Мышцы неохотно растягиваются и то благодаря обильной смазке.
Ногами намертво сжимаю его торс, максимально тесно прижимаюсь к Вадиму, стараясь ограничить полностью его движения. Не хочу медленно. Пусть вообще не двигается, так еще терпимо.
В ответ раздается его тихий угрожающий рык. Я снова рывком втиснута в стену, только лишь для того, чтобы он мог перехватить меня удобнее под ягодицы и освободившейся рукой протиснуться меж наших бедер.
Страх вылетает из головы едва он находит большим пальцем натертый бугорок. Практически спавший жар взвивается вверх, затапливая по самые уши. Пристально глядя в мои глаза, Вадим водит пальцем по кругу, размазывая влагу в ритм возобновившимся толчкам, и я вновь теряюсь в нахлынувших ощущениях.
Его губы жестко накрывают мой рот, заглушая нарастающие стоны. Удары внизу становятся размашистее и сильнее, но они же смазывают боль. Руки дрожат. Дыхание срывается от диких, кусающих поцелуев, сливающихся в одно остервенелое безумие. Уже не разобрать, где чьи губы и кто кого сжимает.
Мое тело выгибает от сильной, бьющей горячим онемением, волны. От сладких судорог все внутри неконтролируемо пульсирует. В ушах гул, под веками искры. В последний раз сжимаю зубы на горячей, покрытой испариной коже.