— Я запрещаю смотреть на Святую, подходить к ней, разговаривать с ней или касаться ее. Нарушите заперт и отправитесь на корм демону.

Глупцов, которые вздумали бы что-то возразить, к счастью не было.

— Идем, — коротко велел он уже мне.

В полной тишине мы миновали зал и поднялись по возвышению. Я уже отчаялась предугадать, к чему все это может привести. Он заставит меня стоять рядом? Может, посадит к себе на колени? Было бы неплохо, но это уж полный бред. Такого он себе даже в лучшие времена не позволял.

И только подойдя к трону, я заметила раскиданные рядом с ним подушки. Нехорошее предчувствие заворочалось под кожей, а Ридрих, оглянулся на меня и кивком подбородка указал как раз в их сторону.

— Будешь сидеть здесь.

Не знаю, откуда ко мне пришло такое ощущение, словно он ждет от меня сопротивления. Будто он думает, что я сейчас взбрыкну, как необъезженная кобылка, вспылю и попытаюсь ему перечить прямо на глазах у всего народа. А это в свою очередь будет рассчитываться как публично нанесенное оскорбление доверенному лицу императора. С такими обвинениями не шутят.

Но спорить я не собиралась. Быть может, мой разум там окончательно свалил на курорт восстанавливать нервы, но… Я почему-то даже ощущала странное довольство.

Он хочет держать меня к себе поближе. Куда хуже было бы, если бы он велел мне убраться из зала и больше не раздражать его.

— Как прикажите, — кивнула я с улыбкой и изящно опустилась на подушечки, не забыв поправить плащ так, чтобы то плечико, которые было ближе к трону оказалось совершенно случайно обнаженным.

На это Ридрих уже ничего не ответил, и можно было подумать, что ему все равно, но как тогда объяснить усилившееся ощущение его темной ауры? Все равно? О, нет. Ему было совершенно не наплевать на то, как я выглядела в этом чертовски соблазнительном платье, укрытая его плащом и сидящая на коленях рядом с его троном.

— Поднимитесь, — ледяным голосом велел Ридрих. Хотя сказано это было таким тоном, словно он приговаривал гостей к смертной казни.

Наверное, именно поэтому несчастные в первые несколько мгновений все еще напряженно не двигались. Переваривали приказ, наверное. А потом как по щелчку пальцев все пришло в движение.

Вновь заиграла музыка. Гости, натужно стремясь сгладить испорченную атмосферу, стали слишком громко смеяться или слишком поспешно возобновлять танцы. Они надеялись вернуть все, как было. Но кое-что осталось все же изменилось.

Едва кто-то из них натыкался взглядом на подол моего белоснежного платья, укрытого сверху черным плащом, то несчастный тут же бледнел и отводил взгляд.

Любой другой на моем месте мог бы сказать, что вечер испорчен. Но я сидела на мягких подушках и из последних сил давила широкую глупую улыбку, которая так и норовила вылезти на губах. А все потому, что я то и дело ощущала на себе взгляды Ридриха. Каждый из них был дольше предыдущего, пока, наконец, мужчина просто не откинулся на трон и не стал наблюдать за мной, уже не отрываясь.

Смотри, хороший мой. Тебе можно.

И все было бы прекраснее некуда, если бы от толпы гостей не отделился князь Дэльтески. Он подошел к трону, низко поклонился и проговорил:

— Досточтимый сейр Абенаж, позволите ли сказать?

— Говори, — раздраженно ответил Ридрих, явно недовольный тем, что его отвлекли.