Глава 7. Весёлые грибы, злые волки и очередная встреча, о которой хотелось бы никогда не вспоминать

— Пять пархов за всё, — с дерзкой улыбкой возвестил наглец.

— Вы в своем уме? Максимум три и не пайром больше, — наградив его презрительным взглядом, я, не дожидаясь ответа, развернулась и бодро, с гордо поднятой головой, направилась в сторону другой лавки.

И метод, отработанный на торговцах из южных стран, с которыми я некогда, во времена безденежья, до хрипоты торговалась на рынках, сработал, как и на тех, безотказно, а мне в спину донеслось:

— Четыре парха и пятьдесят пайров?

— Нет! — не останавливаясь и даже не оборачиваясь, крикнула, а на лице у меня мелькнула довольная улыбка.

— Твоя взяла, красотка… — простонал торговец так жалостливо, будто он сейчас расплачется от того, что я его так бессовестно обкрадываю. Однако, когда я вновь к нему обернулась, его взгляд явно выражал, что он, пусть уже и немного, но всё равно останется в выигрыше от этой сделки. А меня и это устраивало — я пока ещё слишком плохо разбиралась в здешнем ценообразовании. Хотя сегодня я пару часов специально потратила на это: перед тем, как начать совершать покупки, бродила по рядам большого рынка, уточняя цены, но осложнялось дело тем, что нигде не было ценников. И что-то удалось подслушать, где-то стать свидетелем покупки аналогичного товара. Однако только у этого торговца, у одного единственного среди нескольких десятков, если не сотни других, продавались легкая, небольшая сковородка и пузатый крошечный котелок, которые мне подходили просто идеально для путешествия. И пришлось вспоминать голодную молодость, импровизировать и выкручиваться.

Вернувшись к его прилавку, я ещё раз внимательно оглядела утвари, но, не найдя на них ни единого изъяна, тем самым лишив себя возможности выторговать ещё скидку, спокойно отсчитала три небольшие серебряные монеты.

Аккуратно сложив блестящую посуду на самое дно удобной сумки, очередной моей обновки, я направилась в сторону постоялого двора. Мне осталось только разжиться провизией. Точнее, нужно забрать готовую, что утром, перед выходом, попросила приготовить повара дешевой гостиницы, в которой я остановилась сегодня на ночь. И после этого сразу отправлюсь в путь. В этом городе мне уже делать нечего, да и задерживаться дольше было просто опасно.

В крайне приподнятом настроении я шла по чистым вымощенным улочкам небольшого городка. Светило ярко солнышко, всё складывалось просто замечательно, ещё я хорошо выспалась на мягкой кровати, хорошенько искупалась, купила всё, что хотела, для более комфортного путешествия. И даже обзавелась приятными для любой девушки обновками — одеждой. Приобрела дорожное платье из плотной, но легкой тёмно-синей ткани, удобные ботиночки из мягкой кожи и приталенную курточку. В общем — я стала похожа на обычную и нормальную путешественницу. К этому наряду мне бы ещё коня, но, увы, мой путь снова лежал через лес. Этот город, в котором я сейчас была, Жастан, был приграничным. И, чтобы попасть в соседний, уже расположенный в другом королевстве, минуя патруль на тракте и предъявление документов, которых у меня нет, придется опять по чащобам побегать пару дней.

Однако даже эта мысль о предстоящем «отдыхе» в лесу не смогла испортить мой благостный и в то же время боевой настрой…

Напевая себе под нос одну веселую песню, я свернула на улицу, на которой располагалась гостиница. И резко замерла. А шикарное настроение сразу рухнуло вниз. На самое дно.

Испуганно вздрогнув, я юркнула за угол здания и, выглядывая одним глазом, стала напряженно наблюдать за происходящим.

До боли знакомая большая чёрная карета с тёмными бархатными занавесями на окнах и с впряженной четверкой существ, похожих на лошадей, но раза в полтора их крупнее… Именно она стояла пару дней назад у главного входа дома «моих» родителей. И сейчас она же была припаркована у постоялого двора, где я остановилась.

Рядом с экипажем суетились мужчины, облаченные в черные плащи, как у Ледышки, однако самого поверенного не было видно — его я даже среди кучи однотипных смогла бы узнать: он был значительно выше ростом… И только мне стоило о хладнокровном подумать, как он величаво, медленно вышел из кареты и произнес зло, отрывисто:

— Шах та, а шиа! Нашш’а ха! — и мужчины в плащах, глубоко ему поклонившись, сразу убежали в таверну, а он, оглядевшись по сторонам, остался стоять на улице.

— Фиг вам, а не ваша… Ишь, что удумали! «Наша»… — недовольно фыркнув, я на цыпочках вернулась обратно на другую улицу и, уже не таясь, подобрав подол, побежала в сторону городских ворот.