Я вздрагиваю, хоть и понимаю, что он прав. И вообще, тоже… Ни капли не жалею.

Хоть теперь это и создаст моему мужу дополнительные сложности.

— Когда ты и Эд там дрались… — решаюсь заговорить я снова, — и раздался выстрел… Боже, Крис, я так испугалась, что это может быть не он… Я просто… Я себя потеряла в тот момент, понимаешь?

— Понимаю, — его ответ без пафоса, но такой быстрый и уверенный, что я ни капли не сомневаюсь в нем, — еще как понимаю, маленькая.

— Я тебя люблю, — снова произношу я, потому что там, перед опасностью, это было единственно важное чувство на свете, — я знаю, что не очень хорошая кандидатка на роль жены тебе. У тебя Кира, которой нужна мама, и Пинки, которая хочет внуков. А я сама еще ребенок. Я совсем совсем… Сломанная в некоторых вещах. И недолюбленная, поэтому ищу в тебе не только мужчину, но и заботу, и самую обычную ласку… Я… Крис, это так сложно, мне так сложно…

Я почти выскуливаю это солеными губами, и совсем не привлекательно шмыгаю носом. Наверно, в каком-то смысле истерика и шок, наконец, догнали меня, но мне плевать совершенно.

Он должен знать. Крис — единственный, кто имеет право знать, насколько все плохо у меня внутри, и как ему не повезло быть моей личной мечтой на счастливую семейную жизнь.

Его ответ немного груб, но обрывает все мои слезы простыми, самыми важными и залечивающими мое сердце словами:

— А мне — не сложно. Совсем, слышишь? Я не знаю, что вот здесь, — легкий стук по лбу, — вдруг изменилось, но ты выходила за меня крохотным рыжим котенком с повадками львицы. И я готов долюбить, и перелюбить настолько, насколько тебе это нужно, родная. Идет?

Он смотрит, как мои щеки заливаются красным, и слегка прижимается ко лбу губами, проверяя температуру.

— Понятия не имею, с чего ты взяла, что Кире нужна мама, — задумчиво продолжает он свою мысль, явно удовлетворенный результатом проверки, — у нее она была, и всегда будет Рейчел. Я никогда не искал для дочери никакой замены, она прекрасно помнит свою родную мать. А для женской руки у нас есть Пинки, она вполне справляется. А ты…

— А я стану ее другом, — восторженно шепчу, и Крис довольно жмурит глаза.

— Другом? Это хорошо, друзей у Киреныша тут мало.

Я непонимающе хлопаю глазами, а Крис спокойно продолжает:

— Я хочу оставить дочь здесь, малыш. И Пинки тоже. Как думаешь, у нас получиться всем вместе?..

— Да, — выдыхаю, ничуть не сомневаясь в этом.

Я хочу семью. Хочу как можно больше людей под одной крышей. Хочу совместные ужины и утренние сборы. А еще хочу Кристофера, который везет меня в школу, и перед выездом дарит последний семейный поцелуй перед рабочим днем — сладкий и долгий, чтоб хватило до вечера.

Хотя, конечно, не хватит, но все же…

Я настолько отчетливо представляю все это, что даже дышу тяжело, и не сразу замечаю, как по моей щеке скользят твердые губы.

— И я тебя люблю, маленькая. Вот за это — особенно.