Совсем как в нашем двадцать первом веке — народ кормят дружбонародием и многонациональной страной, призывая не раскачивать лодку. А народ звереет, глядя на всё это многонационалие не из окошек правительственных кортежей и не из-за высоких заборов особняков, а на улицах. И читая новости, как сводки с фронта: «Незаконные мигранты изнасиловали…», «Мигранты забили толпой участника СВО…»
Потом, хлебнув лиха в девяностые — народ с ностальгией будет вспоминать времена советского союза. Как это водится в воспоминаниях о прошлом — забывая негатив и помня только хорошее. «Себя будем спасть и семью!» — решил я: «А дальше по возможности, глупо спасать людей, которые не желают быть спасенными, за того же Ельцина будет выходить столько народа на митинги, в полной уверенности, что они защищают своё счастливое будущее, не ведая о том, что им уготовано…»
Глава 8
Глава 8.
День да ночь, сутки прочь — вот краткое содержание того, как я провел выходные в дурдоме. Отоспался на всю оставшуюся жизнь, наслушался не выдуманных историй от Степана, про деревенские будни и весьма поучительных баек от Митяя, естественно — на тему, как заходить в хату и петухов отличать от порядочных арестантов. История моего противостояния с персоналом районной больницы к тому времени неведомыми путями стала достоянием общественности, ничем иным объяснить то, что Митяй вначале стал просвещать меня о жизни за той стороны решетки, а потом и вовсе по секрету рассказал, как можно сбежать из дурдома — не могу.
Я как-то надеялся, что до крайностей не дойдет и всё решится в правовом поле. Но план побега, подсказанный Митяем — запомнил накрепко, мало ли как жизнь повернётся. В воскресенье ещё помылся, пользуясь хорошим отношением со стороны персонала и заодно подстригся под ручную машинку, под ноль, упросив санитара. Очень уж мне не понравилась моя прическа, гейская какая-то, а сам реципиент ей весьма гордился, называя «маллет». Я такую видел у персонажей фильма «Полицейская академия», завсегдатаев клуба «Голубая устрица». Хорошо, что у бывшего хозяина этого тела нет права голоса, да и сознания, как такового — одни воспоминания, и те фрагментарные и неполные. Вот бы он взвыл по поводу такого варварского отношения к внешнему виду…
С желанием посетить имевшуюся в отделении ванну тоже не всё так было просто, медсестра, полным сомнения голосом справедливо заметила, что у меня ожоги на руке, которые мочить противопоказано.
— Делов то! — Самонадеянно заявил я. — Пакет надеть и лейкопластырем прихватить, я ведь с пожара, Лариса Сергеевна, и током меня било! Сил нет, пропах и чешется всё!
— Где я тебе пакет возьму⁈ — Нахмурилась медсестра.
Чуть не ляпнул, что в «Пятерочке» можно майку купить, но вовремя прикусил язык. Полиэтиленовые пакеты сейчас роскошь и редкость, нет такого понятия, как одноразовые — их тщательно моют, сушат и вновь используют, просто бальзам на душу Греты Тунберг. Это если посчастливится их урвать, в обиходе в основном пакеты из коричневой упаковочной бумаги. Не говоря уже о больших пакетах, статусная по этим временам вещь, особенно если с иностранным логотипом или картинкой.
С ностальгией вспомнил свои подростковые годы и юность, очередную волну школьной моды, когда особенным шиком считалось ходить на занятия с тетрадями и учебниками в подобном пакете. То ли самый конец восьмидесятых, то ли начало девяностых, что-то с памятью моей стало… А память предшественника подсказала, что сейчас дифференциация в школьной иерархии зависит от того, кто с каким дипломатом ходит. Заявится с портфелем, это сразу обозначить себя колхозником и поставить крест на себе. Тут же в голове всплыл образ дипломата — уродливой прямоугольной коробки, обтянутой каким-то серым дерматином. Не предмет гордости, встречались в школе экземпляры получше и качественней, но зато не хуже, чем у остальных…
Мда, вот ещё одна причина для нежелания посещать школу, отвык я от этого всего стадного в подростковом сообществе, подстраиваться под коллектив малолетних приматов — нет никакого желания. Как же хорошо, что у меня травма! Освобождение от занятий на неделю, а то и на две — гарантированно. А там вообще попробую увильнуть от школы, под предлогом того, что раз на второй год оставляют, так нечего там делать. И у реципиента какое-то неприятие этой школы, вернее — 7 А класса, в котором он оказался после переезда с Севера. Отношения не сложились сразу, так что нечего усугублять, с глаз долой, из сердца вон! Доживем до осени, пойдем второй раз в седьмой класс, там и буду думать…
— Давай, говорю, я тебе клеёнкой обмотаю повязку! — Тормошит меня Лариса Сергеевна, вырвав из воспоминаний и размышлений. — Чего задумался? Только ты всё равно руку держи подальше от воды!
— Спасибо!
Понимаю, что если бы не протекция дядьки, не видать такого хорошего отношения со стороны персонала, но тем не менее, благодарю, от меня не убудет. Медсестричка обматывает культяпку клеёнкой, закрепляет лейкопластырем и я, довольный, направляюсь в ванную комнату. Надо ещё воспользоваться предоставившейся возможностью уединиться и сбросить психоэмоциональное напряжение, а то при виде Ларисы Сергеевны то в жар, то в холод бросает и хочется странного…
С мыслями остаться наедине пришлось расстаться, как ни утомило уже постоянное нахождение среди людей. Так то грех жаловаться, но вот хочется побыть в одиночестве, устал от ежеминутных взглядов окружающих.