— По-моему, все прошло гладко, — сказал он Ли Энн. — А что думаешь ты?

— Я могу отвечать только за мою часть беседы. Они вели себя вполне разумно. Однако у меня создалось впечатление, что им мало что известно о том первоначальном расследовании, которое проводила полиция. Это меня удивило.

Дэниел отпил глоток вина.

— Похоже, ты недооцениваешь те усилия, которые мне пришлось затратить на то, чтобы полиция не упоминала наши имена. По-видимому, начальник полицейского департамента говорил серьезно, когда заверил меня, что детективы, ведущие расследование этого дела, не видят причин впутывать в него нас.

Он так упорно работал — нет, они так упорно работали — над тем, чтобы добиться своего нынешнего успеха. Когда его впервые избрали в законодательное собрание штата, он был уверен, что поедет в Олбани и сумеет осуществить все те радикальные перемены, к которым он призывал во время своей первой избирательной кампании. Но он был всего лишь одним из ста пятидесяти депутатов законодательного собрания штата Нью-Йорк, которое погрязло в болоте кумовства и назначения на должности за оказанные услуги. А затем, едва он освоился в столице штата, как началась новая избирательная кампания, и ему опять пришлось всеми правдами и неправдами добывать пожертвования и заниматься закупкой рекламных площадей. Политологи продолжали называть его восходящей звездой, но ему просто некуда было восходить. Сенаторы от штата Нью-Йорк и его губернатор не собирались никуда уходить, и он так и застрял на том, что должно было стать его «стартовой работой» в политике.

К тому же место, в котором он застрял, было ненавистно Ли Энн. За закрытыми дверями, когда они оставались одни, она называла Олбани «скучнейшим городишкой» и то и дело напоминала мужу, насколько они оба умнее всех его коллег. Ко всему прочему, из-за расстояния, разделяющего столицу штата и его крупнейший мегаполис, значительную часть года их брак представлял собой дистанционные отношения.

А затем, благодаря назначению одного из двух сенаторов от штата Нью-Йорк на пост в администрацию президента, на небесах вдруг образовалась вакансия и место для восходящей звезды Дэниела Лонгфеллоу неожиданно нашлось. Проработав в сенате два года, остававшиеся от срока его предшественника, ушедшего в администрацию, он три года назад с легкостью переизбрался на новый срок. В штате рейтинг одобрения его деятельности доходил почти до 80 процентов, что было просто неслыханно в нынешние неспокойные времена. Но самое главное, во всяком случае для него, заключалось в том, что он, как ему казалось, действительно добивался перемен. Он пытался не обращать внимания на ходящие вокруг него разговоры о том, что он мог бы побороться и за более высокий пост, и каждый день старался использовать свое влияние на своем нынешнем месте, чтобы улучшить жизнь рядовых американцев, как он и обещал.

Но иногда ему казалось, что он уже никогда не сможет вычеркнуть из памяти тот черный период в их прошлом. Когда Алекс Бакли позвонил ему на минувшей неделе и попросил поговорить с его невестой о деле Мартина Белла, его вновь охватила такая же паника, как и пять лет назад. Возможно, мне следовало рассказать полиции всю историю, когда они впервые спросили меня о Мартине Белле, подумал он. После того как я дрался на войне, мне следовало найти в себе достаточно мужества для того, чтобы позволить событиям идти своим чередом, и будь, что будет. Я всю свою жизнь старался жить честно и достойно и совершил только одну ошибку, но иногда мне кажется, что это чувство вины сведет меня в могилу.

Пытаясь успокоить свои расходившиеся нервы, он сказал себе, что Ли Энн, вероятно, права, как бывает права почти всегда. Судя по всему, их ответы удовлетворили Лори Моран, как они удовлетворили и полицию после того, как Белл был убит.

— Как ты думаешь, может, мне попросить кого-то из моего офиса позвонить в студию? — спросил он. — Мы могли бы сказать, что не исключаем возможности подать на них в суд за клевету, если они заговорят о подозрениях Кендры в телевизионном эфире.

Она посмотрела на него так, словно он предложил им полететь на Луну на велосипеде. Он знал, что Ли Энн любит его — почти так же сильно, как он любит ее, — но ему также было известно (и он обожал ее в том числе и за это), что его жена не терпит дураков.

— Ты что, хочешь дать журналистам историю о том, как сенатор пытается заставить замолчать вдовую мать двоих детей? — Она разложила еду для собак по их мискам. — Они и дыма-то не заметили, а ты их сразу к огню поведешь; не стоит. Из наших показаний явствует одно — Мартин Белл просто состоял вместе со мной в совете выпускников и был моим знакомым, которого я знала с детства.

Они оба знали, что это не совсем правда.