– Просто делайте то, что делаете, но, по правде говоря, пройдет немало времени до полного психологического и эмоционального исцеления. Этого не случится, пока она не попадет в постоянный дом. Даже если она этого не осознает, она все еще не чувствует себя в безопасности. Ребенок не может чувствовать себя в безопасности, пока у него нет дома.

– И каковы перспективы?

– Многие хотели бы взять ее, – я потерла лоб, думая о сотнях страниц документов, которые мне еще нужно прочитать. – Это создает сложности, но это хорошо.

– Обнаружить родственников по-прежнему не удалось?

– Ничего существенного, – ответила я.

Это не совсем ложь – не было никакого смысла рассказывать ей, как я ходила к матери Бекки в тюрьму, это только сильнее бы ее расстроило, тем более что из нашей встречи ничего не вышло.

В поисках постоянного дома для ребенка мы всегда начинаем с родственников, а сейчас единственной, кого мы сумели отыскать, была мать Бекки, Сью Уотсон. Ее криминальное досье охватывало два десятилетия, и сейчас она в тюрьме округа Фодж ожидала решения суда после апелляции по поводу третьего обвинения в вождении в нетрезвом виде и небезопасном вождении. Я навещала ее на прошлой неделе.

Сью была настолько толстой, что складки кожи свешивались по краям алюминиевого стула. На ней был характерный оранжевый комбинезон. Обычно женщины в таких тонут, но на ней он сидел в облипку. Длинные густые волосы лежали кудрявой копной, словно к ним много лет не прикасалась расческа. Она сложила руки на груди и уставилась на меня.

– Ты кто? – Зубы у нее были такие же гнилые, как когда-то у Джейни.

– Я Пайпер Гольдштейн. Мы разговаривали по телефону. Я социальный работник, занимающийся делом вашей внучки, Джейни.

– Зачем Джейни социальный работник? – спросила она, оглядываясь на других посетителей в набитой комнате, словно они могли подслушивать. Беспокойство было напрасным, часы посещения были короткими, и никто не думал о других.

– Суд назначает социального работника в случаях, когда ребенку требуется защита, – объяснила я теми же словами, что и в первый раз по телефону.

– А я тут при чем?

Я ненавидела об этом говорить, но выбора у меня не было. Государство настаивало, чтобы мы первым делом искали родственников, если это возможно. Иногда это срабатывало, но чаще всего нет. Родительская несостоятельность передавалась из поколения в поколение, и родственники, как правило, справлялись не лучше родителей. В случае с Джейни я заранее знала, что она не может жить ни с кем из родственников, Сью бывала под арестом даже чаще, чем Бекки.

– Мы пытаемся найти, куда лучше поместить Джейни, и надеялись, что вы снабдите нас необходимой информацией.

Она оперлась о стол.

– Что за информация вам нужна?

– Все что угодно о Бекки и Джейни.

Она фыркнула.

– Я несколько лет ребенка не видела.