Быть может, рядом с ним было слишком мало людей, которые могли говорить ему правду, и которые ценили бы его не за то, что он облечен властью, а за его личные качества.
— Вы же простите меня, правда?
Мне показалось, что мой ответ был важен для него. И я ответила коротко:
— Да.
И забыла добавить «его величество».
Но он совсем не обиделся. Наоборот — когда я всё-таки решилась на него посмотреть, то увидела в его взгляде не уверенность, не торжество, а тихую радость — ту самую, которую я замечала у него прежде — тогда, когда он был для меня простым шевалье.
Танец закончился, и наш разговор тоже. Но я успела задать еще один вопрос:
— Вы не обидитесь, ваше величество, если мы с отцом покинем бал, не дожидаясь его завершения? События сегодняшнего вечера оказалась для меня слишком волнительными.
Мне многое необходимо было обдумать, а делать это в переполненном зале было невозможно. В добавок ко всему, я понимала, что стоит мне оказаться вдали от его величества, как гости станут разглядывать меня с куда большей бесцеремонностью, и вряд ли дело ограничится только взглядами. Я не сомневалась, что меня уже обсуждают и осуждают, и не хотела слушать шепотки и насмешки за своей спиной.
— О нет, прошу вас, останьтесь! — кажется, его величество был взволнован не меньше меня. — Я понимаю, здесь многолюдно и душно, но вокруг дворца — чудесный сад, и я буду рад, если вы сочтете возможным по нему прогуляться. Сам я, к сожалению, вынужден исполнять свои обязанности хозяина и пока не могу оставить гостей, но я хотел бы сегодня снова увидеть вас в этом зале.
Я наклонила голову, не в силах ему отказать.
Его величество сопроводил меня до той колонны, где стояли мои родные, и поблагодарил меня за танец.
— Давайте выйдем на свежий воздух! — пролепетала я, когда его величество удалился.
Боюсь, без поддержки отца я не смогла бы сделать и нескольких шагов. Но так, опираясь на его всё еще крепкую руку, я вышла из зала. Какой-то мужчина в красивой ливрее провел нас по длинным коридорам и отошел на приличное расстояние, когда мы, наконец, оказались в саду.
Но когда я ожидала найти на улице тишину и спокойствие, то я ошибалась. В саду было довольно много гуляющего народа, и почти все, мимо кого мы проходили, разглядывали меня без всякого стеснения. Повсюду нас сопровождал сдержанный шепот, и я не сомневалась, что мне не понравились бы те слова, доведись мне их расслышать.
Впрочем, через некоторое время я обнаружила, что мы-таки остались одни — я, папенька, и тетушка с Джеммой. Мы как-то незаметно прошли в ту часть сада, куда не допускались посторонние. Я даже испугалась, что мы нарушили какой-то негласный запрет. Но, оглянувшись, увидела, что в нескольких десятках шагов от нас маячила фигура того самого слуги, что так любезно нас сопровождал. Значит, в этот вечер нам позволили несколько больше, чем другим гостям. Эта мысль была волнительна и отчего-то приятна.
Но долго думать об этом мне не позволила кузина.
— Ты узнала его, Сандра! — выдохнула она и разрыдалась. — Признайся — ты сразу узнала его еще в Суреле, потому и выделила его. А я, глупенькая, еще удивлялась, что интересного ты могла найти в каком-то шевалье!
— Джемма, что ты такое говоришь? — изумилась я. — Как я могла узнать человека, которого никогда не видела?
— Ты могла узнать его по гравюрам из геральдического вестника! Не зря же ты столько времени проводила в библиотеке! Но ты должна была меня предупредить! Тогда я не вела бы себя так вопиюще невежливо. Тебе должно быть стыдно, что ты решила выделиться за счет меня!