Досадливо ерошит себе волосы, и жест выдаёт явное недовольство собой. Это выражение на лице мне знакомо. Я, чёрт, могла бы составить долбанный гайд по эмоциям Логинова, изучила его от и до. Родного моего. Упрямого. Жестокого и ласкового одновременно.

- Не знаю, Тома, мне сложно принять решение.

- Какое?

- Оставить тебя в покое.

- Ты с ума сошёл?! Я не позволю тебе оставить меня в покое. Я тебя сама в нём не оставлю!

- Не позволишь? – брови Тима взлетают вверх.

- Быстро разделся и сел напротив меня.

Уголок рта Тима приподнимается в ленивой усмешке в ответ на мой приказ.

- Ну, ты знаешь, что обычно происходит, когда я раздеваюсь, Тома, в твоём присутствии. Обратной дороги не будет, - он смотрит серьёзнее. – Сейчас я ещё могу тебя отпустить. Потому что жизнь рядом со мной – это пороховая бочка, пока отец не решит все проблемы. Да и вообще, милая, я за него не отвечаю. Мало ли кто-то ещё нарисуется, готовый мстить ему через меня? Не думал, что такое может произойти. И не хочу подвергать тебя опасности. Потому что нет никакой гарантии, что…

- Заткнись, - перебиваю и выразительно смотрю на Тимура.

Ну что мне ему сказать? Что я умру без него в прямом смысле этого слова? Что я  медленно умирала всё то время, что мы были порознь?

Молчим какое-то время, несколько секунд по факту. Наконец, Логинов поднимается и начинает снимать одежду. Слегка шипит, когда горячая вода касается ран. Я переворачиваюсь и сажусь между его расставленных ног, спиной прижимаясь к груди.

- Вот теперь полный порядок, - кидаю я, делая глубокий вдох.

Плакать больше не хочется.

Тим целует меня в висок, но мне мало. Поворачиваю голову и подставляю губы. Долго, сладостно и с чувством его язык исследует мой рот. Внизу живота уже закручивается острая болезненная спираль, а между ног всё набухает в предвкушении. Я хочу этого парня. Последний раз был так давно. Тело истосковалось. Мне нужно и взять, и отдать. Зацеловать его всего, заласкать, и чтобы он также поступил со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его ладони обхватывают мою грудь, мнут её, трут и потягивают соски.

Ни черта мы не поговорим.

Тимур абсолютно прав. Какие могут быть разговоры в голом и голодном виде. И я сейчас не про еду.

Глажу его ноги, поясницей трусь о член, который уже в полной готовности, целую сбитые костяшки пальцев, выгибаюсь в его руках, а в голове сплошной туман.