- Может, хватит уже? Может, пора остановиться? Иначе это никогда не закончится, - не выдерживаю.
- Это и не закончится, если оставлю ситуацию без ответа, они решат, что я прогнулся. А потом придут и надавят ещё сильнее. Только власть и превосходство имеют значение. Важно ударить первым. Только когда не останется ни одной живой души, причастной к покушению на нашу семью, я могу быть спокоен. Понимаешь? – пытается донести он до меня. – Я не хочу терять тебя. Или Сашку. И Рафаэля, хотя он вообще не при делах. Но кто знает, что этим больным в голову взбредёт! Не хочу терять никого из моей семьи. Никого. Потерь было достаточно.
Знаю, что спорить с ним бесполезно.
Но нет, его позиции я не понимаю. И не принимаю.
Впрочем, одно осознаю точно: я не хочу в это лезть. Не хочу… и не стану. Ни завтра, ни через десять лет. Никогда.
- Если бы они хотели крови, я бы сейчас не сидел в этой машине. Так что ты подумай. Я хочу спокойной жизни, пап. Откупился, и всё. Пора ставить точку. Ставить её первым.
Давно я его папой не назвал.
- Подумаю, - лаконично отвечает он, крутя в руках телефон.
Ещё не поздно набрать своих и дать заднюю. И я облегченно закрываю глаза, когда он всё-таки нажимает на кнопку вызова. Конец это или отсрочка сейчас даже не особо важно.
21
Мы приезжаем домой к Тимуру. Он даже не спрашивает, куда меня везти, решает за двоих, но не уверена, что сейчас хотела бы остаться одна. Его отец настаивает, чтобы мы переждали в другом месте, где безопаснее, но Тим обрывает его резким нет, а ещё говорит, что в квартиру охрану не пустит, а сколько человек будет на улице ему плевать.
Не знаю, что за сцена разыгралась между ними до этого, но когда те уроды запихнули меня обратно в машину, а Тим ушёл, думала, что сердце не выдержит. Ощущение острой безнадёжности не проходит до сих пор. Я уже прорыдалась по пути сюда, только, чувствую, это не конец. Слишком велико было напряжение последних суток.
Тим прижимает меня к себе, сквозь стиснутые зубы знакомит с отцом. Улавливаю его крайнюю взбешённость и гнев, направленный на родителя.
Олег Азарьевич таким взглядом окидывает меня, что мурашки носятся по коже, потом говорит, что ждёт нас обоих в Москве на зимние праздники. Звучит как приказ, а не как приглашение.
Тимур с отцом похожи, но отчасти, всё-таки он больше в маму, фотографии которой как-то показывал мне. Однако родство между этими двумя чувствуется сразу. Это на генетическом уровне, когда по наследству передаются и жесты, и мимика, и энергетика, по всей видимости, тоже.
Мы поднимаемся втроём в квартиру. Тим заводит меня в спальню, а сам уходит в гостиную вместе с отцом. Слышу их приглушённые голоса, но слов разобрать не могу. Разговор на повышенных тонах, хотя никто ни на кого не кричит. Но они спорят и, возможно, обо мне. Почему-то так кажется.
Наконец, входная дверь хлопает, и Тим возвращается. Подходит к кровати, садится на корточки, кладёт руки на мои колени. Мы снова наедине. Тимур спокоен, будто бы не он минуту назад пререкался с родителем. Удивительно, как быстро он умеет переключаться.
- Ты как? – спрашивает коротко.
- Уже лучше.
- Но?..