Между тем продолжал лечить самых сложных больных, только уже в организованном порядке, под контролем специалистов. Не обошлось без вмешательства Дениса Вениаминовича из Комитета, вскоре после первой встречи связался с предложением работы в клинике института онкологии в свободное время. Отказать ему я не мог в первую очередь из-за принятого на себя долга, а не страха перед всемогущим ведомством. Хотя добрые отношения с власть имущими тоже не помеха. Вместе с Костиным, комитетчиком, приехали в клинику, здесь нас ждали главный врач Севастьянов и ведущий онколог Левашова, доктор медицинских наук. Костин представил меня, а после рассказал о моих талантах:

- Сергей обладает способностями, можно сказать, не совсем обычными. Их изучением будут заниматься соответствующие специалисты. Но скажу, что с их помощью он уже вылечил больных с раком, другими болезнями, в сложной форме считающимися неизлечимыми. Вам, наверное, известна история Анны Герман, которую поставил на ноги наш чудодей.

- Сергей, что у нее за болезнь? - обратился ко мне Костин, как мне показалось, с лукавством, ему уж хорошо должно быть известно, чем же была больна известная певица. Отвечаю спокойно, меня этот разговор особо не беспокоил, еще неизвестно, кому он больше нужен:

- Остеогенная саркома с множественными злокачественными опухолями костных тканей.

- Вот именно, - поддакнул комитетчик, - сейчас она в полном порядке, у нее есть заключение филиала онкологического центра ЕМС в Варшаве. Хотя раньше его специалисты признавались в бессилии помочь Анне Виктории.

Опять же специально для наших собеседников Костин ввернул в свою речь название уважаемого среди онкологов мира международного центра. Но, думаю, и без того слушающие нас врачи прониклись моей значимостью, оба во все глаза изучающе всматривались в меня. Завершил говоривший словами:

- Сергей согласился сотрудничать с вашей клиникой, можете по необходимости привлекать его в особых, безотлагательных случаях. Думаю, он будет вам полезен. Условия его работы обсудите сами. Ко мне вопросы есть?

Уже после ухода комитетчика специалисты клиники принялись расспрашивать о моей практике лечения онкологических больных, их диагнозе, стадии болезни, о природе моих операций. Отвечал подробно, приводил по памяти данные из истории болезни, о своем заключении, проведенных оперативных процедурах. Конечно, мои методы остались для них необъяснимым волшебством, но в их результатах не усомнились, коль факты говорят за меня. Потом уже решали практические вопросы моего трудоустройства, оплаты, режима работы. Объяснил, что днем я занят, учусь в мединституте на втором курсе, планируется еще работа в институте биологии. Так что о постоянном режиме в штате клиники речи нет, только по вызову в экстренных ситуациях.

Насчет занятий в меде главврач пообещал урегулировать, постарается их сочетать с работой в клинике, особенно практические - их можно проходить здесь же. Так что, если все решится, то большую часть времени я буду в клинике, без ущерба учебному курсу. С таким предложением я согласился, многое из учебных программ я прошел уже самостоятельно, меня больше интересовало реальное их применение под контролем знающих врачей. После оформления в штате научным консультантом в этот же день меня привлекли к первой операции в отделении абдоминальной онкологии, у больного запущенный рак желудка. Его уже готовили к выписке как безнадежного, проведенная химио- и лучевая терапия не помогла, метастазы практически полностью разложили ткани.

Операция во многом была аналогично самой первой, с дядей Ваней, только отличалась степенью поражения органа. Да и сам пациент, мужчина лет пятидесяти, находился в крайней степени истощения жизненных сил, можно сказать, одной ногой в могиле. Жил за счет здорового сердца, все еще питающего энергией умирающий организм. В первую очередь заблокировал болевые сигналы от нервных окончаний, ввел больного в состояние легкого сна. А уже потом тщательно вырезал лучом раковые клетки, выращивал вместо них новую ткань, так участок за участком прошел весь пораженный орган, а затем и соседние, которые тоже отчасти оказались зараженные раковыми образованиями. После удаления всех пострадавших тканей провел общую реабилитацию организма, восстановил иммунную и сердечно-сосудистую системы. На всю операцию у меня ушло три часа, вдвое меньше, чем на первую. Я даже не делал перерывы, сил у меня хватило провести ее за один сеанс.

Сразу после завершения операции моего больного повезли на обследование. Еще через час получили результаты рентгена и биопсии ткани с заключением - патологии не обнаружено, пациент здоров! К этому времени я немного отдохнул в ординаторской, пообедал вместе с Левашовой, она пригласила меня в столовую для сотрудников клиники. Снимки и результаты анализа принесли к ней в кабинет, когда я рассказывал Ираиде Кирилловне о ходе проведенной операции, выявленной патологии пораженного органа. Видно было, как с нетерпением врач взялась за переданные ей карточки, долго их рассматривала, сосредоточенно изучала каждую деталь и цифру. Понятно ее состояние - слышать об абстрактных для нее эпизодах и видеть самой итоги проведенной в ее клинике операции, практически на ее и других специалистов глазах, как говорят в Одессе, - это две большие разницы.

После такого убедительного примера сомнений у нее не осталось, взялась планировать последующие операции со сложными больными. Таких у нее по всем отделениям клиники набралось немало, около десятка почти безнадежных, немногим лучше первого пациента. Пришлось вмешаться в ее расчеты с ежедневными операциями, объяснить, что такая нагрузка мне не по силам. Надо, как минимум, три дня для восстановления резерва энергии. Да и пока еще не решен вопрос с моими занятиями в мединституте, пропускать их мне нельзя. Заметно по расстроенному лицу ведущего онколога, что она уже строила голубые планы с чудо-лекарем, а он взбрыкнул, ставит свои условия. И ничего с ним не поделаешь, придется подстраиваться. Такие ее мысли мне понятны без слов, но идти на поводу в ущерб себе я не собирался. И без того пошел навстречу клинике и больным, ранее я проводил сложные сеансы раз в неделю.

С тех пор так и повелось, каждые три дня вел операции, больных для них отбирала сама Левашова. Она знакомила меня с историей болезни, проведенном лечебном курсе. Я еще осматривал их, мог заранее продумать примерный ход предстоящего сеанса. Такой подход позволил более рационально, с меньшими затратами энергии, вести свои операции. У меня с Ираидой Кирилловной сложились вполне нормальные, уважительные отношения. В свободное время она рассказывала мне о своей богатой практике и научных изысканиях, природе и методах лечения онкологических заболеваний, необычных патологиях. Ее истории и сведения во многом представились мне интересными и поучительными.

Решилось и с институтом, клиника приняла на себя ведение практических занятий. Лекции и семинары мне разрешили посещать по свободному графику, но с обязательным выполнением всех контрольных заданий. Куратором в клинике мне назначили опытного врача Кирьянова Константина Яковлевича, хирурга торакального отделения. Я мог обращаться к нему с любыми вопросами по учебному курсу, присутствовать на его операциях, но только в качестве зрителя. Участвовать даже в самом малом мне еще рано, допустят только на третьем курсе и то с ограничениями. Старался не допекать своего руководителя, сам пытался разобраться с учебным материалом. Расспрашивал Константина Яковлевича о непонятных или внушающих сомнения понятиях и трактатах, я их специально выписывал в отдельную тетрадь.

Несмотря на свою занятость - в каждую свою смену проводил по нескольку операций, - в перерывах между ними Кирьянов терпеливо отвечал на мои вопросы, показывал и объяснял на схемах и реальном материале. Можно сказать, мне с наставником повезло. Кроме того, что он один из лучших хирургов клиники, обнаружил в нем еще дар учителя - умел кратко и доступно объяснять самые сложные темы. Да и знаний у наставника оказалось предостаточно, как мне показалось, не уступал в информированности Левашовой. В свои сорок с гаком лет он не озаботился научными степенями, вообще по жизни не стремился к каким-то благам и привилегиям. Я отнеся к этому скромному и талантливому врачу с полным уважением, чувствовал от него также приязнь. Старался услужить Константину Яковлевичу по мере возможности - на операциях, к которым он меня допустил, в других ситуациях.

С остальным персоналом клиники поддерживал нейтральные отношения, не стремился сблизиться с кем-то. Хотя чувствовал несомненный интерес к себе - любопытные взгляды, перешептывания при моем появлении, явственно ощущал идущие от окружающих эмоции - от добрых до зависти и неприязни. Подобная реакция естественная - если кому-то дано большее, то не каждому такое понравится. С этим уже давно смирился, просто не принимал близко к сердцу - на всех не угодишь. Сложнее оказалось с пациентами. Слух о необычном лекаре, исцеляющим безнадежных больных, разошелся по клинике быстро. Уже после второго пациента прознали обо мне, самые назойливые принялись допекать меня, не давали прохода с просьбами помочь им.

Вначале пытался объяснить им, что мои операции планирует руководство клиники, отправлял к Левашовой. По-видимому, она отвечала им отказом, попытались напрямую со мной решить свою проблему. Кто-то, из самих больных или их родственников, пытался подкупить меня, а кто-то даже угрожал всевозможными неприятностями. Пришлось несколько раз надавить на психику самых агрессивных и настойчивых в домогательствах, пока до всех не дошло - грубым давлением меня не пронять. Обошли другим путем, наверное, кто-то из властных кругов надавил на главного врача. Однажды он вызвал меня и Левашову именно с вопросом об особых пациентах. Севастьянов прямо сказал, без обиняков:

- По просьбе важных людей я буду направлять к вам больных. Надо лечить их вне всякой очереди и независимо от показаний, даже если с ними можно обойтись обычными средствами. А еще продумайте прием клиентов на коммерческой основе. Если они готовы платить солидную сумму, то надо принять их на тех же основаниях, как и первых.

Левашова пыталась объяснить ему свое:

- Александр Станиславович, мы можем направить к Сергею только экстренных больных, жизнь которых под прямой угрозой. Их у нас еще много, у меня все расписано на месяц вперед. С других клиник к нам тоже направляют таких больных, отказывать им не можем. Вы же знаете, в горздраве нас предупредили об этом, прознали откуда-то о нашем чудодее.