— Милорд… — Кивнув на прощание Ангэлеру, Беата Сюффрен развернулась и уплыла в сторону лестницы, оставив после себя в холле лишь сладковатый аромат кофейного ликера.

Арланд осторожно потянул меня за рукав, намекая, что задерживаться в этом негостеприимном доме больше нет смысла. Я была с ним полностью согласна.

— Ты об этом пожалеешь! — воинственно выкрикнул отец, не в силах смириться с проигрышем.

Ангэлер нехотя развернулся и прежде, чем я успела его остановить, схватил оппонента за грудки и с силой впечатал в дубовую дверь.

— Вместо того, чтобы сыпать угрозами, вспомните-ка, Дюбар, что вы сами в городе на птичьих правах, — выдохнул гневно. — Ваше нелепое воскрешение скоро перестанет быть тайной и тогда… вам придется объяснить и причины своего исчезновения, и какого черта вы столько лет водили всех за нос! Если вы позволите себе хоть одно враждебное движение в сторону Элы, то клянусь, при дворе все узнают про ваши финансовые махинации, подкупы и клевету!

— Король Фердинанд не поверит ни слову…

— Зато Ее Величество прислушается. И, к несчастью для вас, в Лидегории правит королева, а не король-консорт.

— Арланд, пожалуйста, отпусти его! — вмешалась я, прерывая их спор.

Дыхание отца стало сиплым, и я всерьез испугалась, как бы некромонг

ненароком не придушил его.

— Я вас предупредил, Дюбар. — Арланд поставил его на ноги и отстранился. — Настоятельно рекомендую оставить дочь в покое и убраться из города, если не хотите остаток дней провести в долговой яме. Я вам такую сумму штрафа за клевету и навет выставлю, что не расплатитесь…

— Блефуете, Ангэлер… — болезненно поморщился отец, потирая грудь. — Это погубит репутацию нашей ненаглядной мадемуазель Дюбар. Вы этого не допустите…

— Мадемуазель Дюбар к тому моменту уже не будет существовать.

Отец недоверчиво прищурился, не веря словам некромонга. Я же растерянно хлопнула ресницами. Как это меня не будет?..

— А леди Ангэлер это навредить не сможет, — закончил Арланд и подмигнул мне с победной улыбкой.

— Будь ты проклят! И всё твое отродье! — буквально выплюнул отец, посылая мне гневный взор.

Я испугалась. Не на шутку испугалась! Родительские проклятия — одни из самых опасных и долговечных. Если у Освальда Дюбара есть хоть капля магии, его слова могут иметь для моего ребенка ужасающие последствия… Как он мог — проклясть собственных внуков?! В защитном жесте я прижала руку к низу живота, почувствовав, как глаза защипали непрошенные слезы. Что теперь с нами будет?

Мои дрожавшие пальцы уверенно накрыла теплая мужская ладонь.

— Не бойся, — успокаивающе шепнул мне на ухо Арланд. — Всё будет хорошо. Вы недосягаемы для проклятий. Пойдем отсюда.

— Ума у вас так же мало, как и чести, — холодно бросил он через плечо отцу.