…Теперь, бывая в Петербурге, прихожу к Льву Николаевичу в Александро-Невскую лавру, – он лежит рядом с лицейским приятелем Пушкина Модестом Корфом. Никогда я не был плакальщиком, но у могилы Гумилева особенно ясно понимаешь, что хотя приходим в этот мир и покидаем его мы по воле Божией, очень многое зависит от самого человека, от того, каким будет его путь между двумя точками. Лев Николаевич свой путь прошел как один из самых достойных людей XX столетия. И не случайно сейчас, когда мысли его о России и мире оказались пророческими, издано, наконец, достойно подготовленное полное собрание сочинений, постоянно выходят отдельные научные труды, а в Казахстане открыт университет имени Л. Н. Гумилева.
В последней его беседе с Дмитрием Михайловичем Балашовым, несмотря на довольно суровый разбор российской действительности, все-таки есть оптимизм. Это позиция подлинного ученого и человека, который знает, что такое жизнь и как она нелегка. Лев Николаевич оставил нам надежду, а это под силу лишь праведникам, без которых не стоит село.
Такой была одна из моих встреч – начавшаяся в Пскове, продолжившаяся почти на четверть века. И я благодарен Богу, благодарен судьбе за то, что мне посчастливилось узнать этого человека. Одного из тех редких людей, память о которых остается в сердце на всю жизнь.
Вспоминая Льва Гумилёва
Это было лучшее время Москвы. После Олимпиады Москва по-особенному расцвела, похорошела… Занятия на Высших курсах сценаристов и режиссеров начинались с 9.30. Из общежития, которое находилось на улице Галушкина в районе ВДНХ, мы торопились в учебный корпус – рядом с Белорусским вокзалом. Здесь же известный всем Дом кино, Тишинский базар, чуть поодаль – зоопарк, занятия шли и на Малой Грузинской улице. Недалеко был дом Владимира Высоцкого – кумира многих людей.
Сокурсники – джигиты что надо, все как на подбор. Александр Кайдановский, сыгравший главную роль в фильме Андрея Тарковского «Сталкер», руководитель группы «Цветы» Стас Намин, прежний главный редактор Рижской киностудии Лео Раге, Александр Зельдович – сын академика Ефима Зельдовича и известной писательницы Аллы Гербер… Среди тридцати слушателей курсов находился и я.
Занятия проводили известные режиссеры, имена некоторых мы раньше знали только по газетам и журналам или видели на экранах телевизоров. Это Эльдар Рязанов, Эмиль Лотяну, Глеб Панфилов, Никита Михалков, Владимир Грамматиков и мой мастер Сергей Соловьев. Хотелось бы назвать талантливого философа, ставшего легендой при жизни – Мераба Мамардашвили, писателя-историка Натана Эйдельмана, культуролога Паолу Волкову, выдающихся режиссеров Леонида Трауберга и Сергея Юткевича… Теперь, по происшествии многих лет, понимаю, что тогда не осознавал истинную цену этим встречам, возможности слушать лучших представителей интеллигенции того времени.
Однажды нашу лекцию перенесли на 10.00. Придя к назначенному часу, мы обнаружили, что перед учебным корпусом уже полно народа и машин. Наш кинозал на первом этаже битком набит людьми. Словно вступая в пределы чужого дома, мы нерешительно вошли.
Прямо передо мной стоял человек с узнаваемыми чертами лица, подумал: «Уж не Альберт Филозов ли это?» В зале, кажется, нет свободных мест. Увидел Андрея Миронова, стоявшего, облокотившись о деревянную стену. Все остальное перестало существовать для меня. «Вот это да… Знаменитый Миронов!..»
У каждого из нас было свое место в зале, мое оставалось свободным. С трудом протиснувшись сквозь ряды дополнительно поставленных стульев, осознал, что Андрей Миронов стоит. Стало неловко.
– Здравствуйте, садитесь сюда, – предложил ему.
Но тут Вера Игоревна Суменова, заместитель директора, сказала: «Талгат, вы сами садитесь. Лекция прежде всего для вас, а гости постоят». Миронов мне улыбнулся и поблагодарил. Вскоре к трибуне, с которой читались лекции, подошли Никита Михалков, наш директор Ирина Кокорева и три незнакомца.
– Доброе утро, друзья! Сегодня у нас в гостях известный ученый, историк-этнограф, поэт, человек-легенда Лев Николаевич Гумилев, – представила гостя директор – и зал бурно зааплодировал. – Спасибо Вам большое, Лев Николаевич, что приехали к нам из Ленинграда.
Это имя я услышал впервые.
Лев Гумилев – мужчина среднего роста, полноватый, с зачесанными на одну сторону жидковатыми волосами. На левой щеке чуть выше губы родимое пятно, при ходьбе слегка приволакивал одну ногу. Когда поздоровался, стал заметен дефект речи: он не произносил полностью звук «р» и слегка заикался.
Лекция ученого сразу захватила. Он рассказывал об истории человечества, особенностях деления на этносы. Для меня это был первозданный материал, открывались загадочные, доселе неизвестные миры. В небольшом зале полным-полно народу – и все слушали, затаив дыхание.
Поражало и другое – в руках лектора ни книги, ни конспектов. Все он рассказывал по памяти, когда, у какого народа происходило то или иное событие. В тот день я услышал много нового об истории Европы, Ближнего Востока, Китая, Индии и Америки. Диву давался, как помнил ученый столько имен, в каком веке, в каком государстве какие монархи правили… Что за чудо, что за знания! И что за волшебное свойство у этого человека – все помнить?!
Три часа лекции прошли, как три минуты. Вместе с взволнованными людьми я вышел на улицу. Гумилев закурил. Он, как и мой отец, курил папиросы. В какой-то момент из толпы, окружавшей ученого, «вытиснулся» один человек, и я тотчас пробрался на его место. Льву Николаевичу задавали множество вопросов.