Глава 2. К вершинам власти

Кампания 2012 года по выборам Президента России начиналась в условиях разброда и шатания в верхах и всобщей апатии избирателей. Действующий президент, провалив обещанные им при избрании реформы и растратив даже тот небольшой запас прочности экономики, что достался ему от предшественника, погряз в коррупционных скандалах и рассорился со значительной частью политической элиты. Идти в таких условиях на перевыборы означало неминуемое поражение. Он предпочел отказаться от такого малопочетного финала своей политической карьеры и заявил об отказе от участия в выборах, пожелав удачи своему премьер-министру. Шансы последнего в качестве преемника оценивались тоже не слишком высоко, но его поражение означало неизбежный конец выстроившейся системы отношений во власти, однако, не для всех. Силовики предпочли выдвинуть своего кандидата, рассчитывая, что обещание твердой руки сможет привлечь разочаровавшихся избирателей и убережет страну от смуты. Увы, и авторитет силовых структур в народе упал за последние годы ниже некуда. В сложившихся обстоятельствах проснулись совсем уже было маргинализировавшиеся коммунисты. Раскол в рядах партии власти давал им надежду провести в президенты своего кандидата. Как всегда под выборы, активизировалась всякая мелкая политическая шушера, рассчитывающая не столько на победу, сколько засветиться на телеэкранах и привлечь внимание спонсоров. Всего набрался добрый десяток кандидатов в президенты, из которых трое: премьер, силовик и коммунист — считались реальными кандидатами на победу. Никому доселе неизвестный Павел Олесин терялся в общей массе непроходных кандидатов и никого не беспокоил.

Не имея в данном случае возможности привлечь деньги своих зарубежных адептов, Антропоцентристская церковь не смогла собрать Олесину большого предвыборного фонда. Весь расчет был сделан на его появление в теледебатах. Если он сумеет заинтересовать своими идеями массовую аудиторию, найдутся и денежные спонсоры, и добровольные агитаторы. Как опытный психолог, Олесин стал твердо придерживаться определенной линии поведения: не влезать во взаимные пререкания с оппонентами, не выступать с разоблачениями — пусть сами поливают грязью друг друга, не реагировать ни на чьи словесные уколы, вместо этого упорно при каждом выступлении доводить до сознания телезрителей свою позицию, сулить им не материальные блага (в это все равно уже никто не поверит), а моральный комфорт, уверять, что не все еще так безнадежно в российской действительности, что можно еще без потерь выйти из многочисленных конфликтов и неурядиц, в которые влезла страна по вине бездарных властей, что они, настоящие граждане великой державы, способны сами взять в руки свою судьбу и судьбу своей страны и изменить ее ко всеобщему благу. Свой рецепт народного счастья он называл «правом на моральную автономию».

- В нашей стране живут люди разных наций, религий, культур, профессий, — говорил он, глядя на зрителей с телеэкрана. — У них абсолютно разные, зачастую плохо совместимые менталитеты, религиозные и профессиональные принципы, культурные запросы. Наша беда в том, что мы упорно пытаемся навязать другим людям свое представление о морали, не замечая, что у них есть свои моральные установки, пусть и отличные от наших, но, возможно, ничуть не хуже оных. Кто дал нам право решать за других, что для них благо, а что зло, на каком основании мы требуем, чтобы все жили, как мы хотим? В ситуации, когда все считают себя правыми, но никто не желает признать, что в чем-то может быть прав и оппонент, в этой ситуации у нас никогда не будет мира, мы будем обречены на вечную войну всех против всех без всяких перспектив на чью-либо победу. Не лучше ли договориться не трогать друг друга? Пусть каждый живет по законам той морали, которую он считает для себя наиболее приемлемой, и не навязывает свою мораль другим. Главное, чтобы каждый выбирал свою мораль, свою религию, свое место в обществе добровольно, вне зависимости от чьего бы то ни было давления, и сам не давил на других. Не пытайтесь сделать других людей такими же, как вы сами, — это у вас все равно не получится, вы только обретете врагов там, где могли бы иметь друзей. Да, мы все разные, по-разному живем, любим, разным богам молимся или не молимся никому, имеем разные представления о чести и справедливости, по-разному зарабатываем себе на жизнь. Но нам никуда не деться друг от друга. Только в самом извращенном уме может возникнуть мысль, что можно каким-нибудь способом разом избавиться от всех тех, кто по-другому выглядит, по-другому живет и мыслит и потому нам не нравится. Россия — наша общая страна, и каждому из нас найдется в ней и место, и дело по душе. Все способности могут быть востребованы на благо общества, надо только, чтобы это общество перестало преследовать людей за их различия. Я знаю, как этого добиться. Если я стану президентом, я постараюсь провести через парламент законы об автономии общин. Община в моем понимании — это группа людей, объединенная по национальным, религиозным, профессиональным или каким-либо иным признакам, жизненно важным для ее членов. Такая община сможет существовать в соответствии со своими внутренними обычаями и принципами, пусть даже они не всегда совпадают с федеральными законами. Главное, чтобы люди, вступающие в такие общины, сами добровольно разделяли эти принципы. И тут уж им самим решать, в каких дарованных Конституцией свободах они согласны себя ограничить, и какие обязанности они согласны на себя возложить в пределах своей общины. Тогда правоверные мусульмане смогут, наконец, жить по законам шариата, ортодоксальные иудеи смогут беспрепятственно соблюдать все свои религиозные предписания, истинные православные смогут жить по обычаям предков. Но! Никто из них не будет иметь права навязывать свой образ жизни представителям других общин, не будет никакой, якобы общепризненной, при этом обязательной для всех морали. Если во взаимоотношениях между собой члены общины будут руководствоваться внутренними правилами самой общины, то во взаимоотношениях с представителями других общин они обязаны будут следовать только общефедеральным законам. Поскольку общину человек сможет выбрать себе добровольно или не вступать ни в какую, никто не будет ущемлен в жизненно важных ИМЕННО ДЛЯ НЕГО правах, и никто никому не сможет указывать, как тому жить. В этом и состоит моя программа, граждане России. Теперь вам решать — будет ли она реализована!

В то время как главные претенденты на президентское кресло сошлись в жестокой схватке, ежедневно понося друг друга во всех средствах массовой информации и только теряя от этого последнее уважение избирателей, идеи Олесина все шире прокладывали себе дорогу в сознание мятущихся масс. Число его сторонников росло день ото дня, теперь, действительно, нашлись у него и новые спонсоры, и добровольные помощники на выборах. Движение по избранию Олесина в президенты ширилось и крепло. Обеспокоенные ростом его рейтинга штабы соперников попытались провести против него пиар-акции, да только зря — время уже было упущено. Никакого реального компромата на Олесина сыскать не удалось, никаких заготовок против него изначально создано не было, а скороспелые наскоки не могли уже запятнать его светлого лика в глазах воодушевленных сторонников — в сознании масс он теперь представал единственным честным кандидатом с конструктивной программой на фоне своры жуликов, коррупционеров, демагогов и держиморд. Попытки разгромить его позицию в процессе публичных дебатов с треском проваливались — Павел Олесин был непревзойденным полемистом. Но все же он предпочитал обращаться к своим избирателям напрямую. Недоброжелатели шипели, что он, пользуясь своими психологическими знаниями, попросту гипнотизирует аудиторию. Последнее его выступление по телевидению пред выборами походило на давание установки. Оно и переломило ситуацию окончательно. В то время как соперники Олесина, зная данные последних социологических опросов, обоснованно надеялись на второй тур, многочисленные избиратели буквально за два дня до выборов решили отдать свой голос в его пользу. Утром первого послевыборного дня стало ясно — у России появился новый президент.

Политическая элита России пребывала в шоке. Этот Олесин выскочил неожиданно для нее, как чертик из табакерки, и вот, нате, он уже на вершине власти! Да кто он вообще такой?! Проведенные расследования показали лишь связь нового президента с недавно возникшей Антропоцентристской неогностической церковью, которую доселе считали сборищем безобидных философов. Олесин, правда, сразу заявил, что никому своих убеждений и религиозных воззрений навязывать не собирается, а его Антропоцентристская церковь в новой России станет не более чем одной из многочисленных общин. Удивительно, но это свое обещание он старался выдерживать и дальше. Некоторые православные иерархи, привыкшие уже видеть во главе России православных президентов, конечно, поморщились недовольно, тем паче что о сути ереси гностицизма там еще помнили, да и некоторые деятели этой церкви, особенно философ Тверинцев, в религиозной среде обладали репутацией весьма жестких полемистов, склонных отказывать Русской православной церкви в ее якобы первородном праве на души русских людей. Теперь самой крупной религиозной организации России приходилось играть по общим для всех правилам.

В неменьшем шоке оказался и мировой истэблишмент. Иностранные дипломатические сотрудники, усиленно наводившие контакты с реальными, как им казалось, претендентами на президентское кресло, внезапно обнаружили, что зря тратили свое время и деньги. Свободные выборы в России привели на вершину абсолютно неизвестного миру человека! И это в ядерной державе! Двенадцать лет назад весь мир интересовался вопросом: «Who is mister Putin?» Вопрос, кто такой Олесин, был теперь еще более актуальным. Ни под какие шаблоны он не подходил. Явно не коммунист, поскольку не твердит на каждом шагу о социальной справедливости и не рвется переделить собственность. Не националист, поскольку проповедует равенство всех наций. Но и не либерал, поскольку откровенно смеется над существованием общечеловеческих ценностей и над утвердившейся в западных странах политкорректностью. Всему этому он противопоставлял свою теорию моральной автономии, выливающуюся на практике в автономию основанных на различных моралях общин. Зарубежные лидеры, зачастившие теперь в Москву на свидание с новым российским президентом, получали от него заверения в отсутствии агрессивных намерений и краткую лекцию о сути этой его теории, после чего возвращались восвояси с сомнениями в умах — уж что-что, а убеждать собеседников Олесин был великий мастер! Им оставалось довольствоваться тем, что при новом лидере Россия никому угрожать не собирается, и хотя вновь начинает претендовать на мессианскую роль, осуществлять ее будет исключительно мирными средствами. Во многих странах стали уделять пристальное внимание обосновавшимся там отделениям Антропоцентристской церкви, которые теперь рассматривались как агенты российского влияния, но прибегать к репрессиям против единоверцев нового главы России никто не рискнул, зато имя Олесина привлекло к этой церкви массу новых адептов.

В России инициативы Олесина упали на хорошую почву. Даже не дожидаясь принятия обещанных им законов, инициативные люди по всей стране принялись создавать и регистрировать общины самого разного направления и разрабатывать внутриобщинные кодексы поведения. Правоохранительные органы, оглядываясь на президента, не рисковали вмешиваться во внутренние дела этих общин. Попытки некоторых активистов утвердить свои правила за пределами родных общин были жестко пресечены в ходе нескольких показательных судебных процессов. Новая власть твердо отстаивала принцип невмешательства в чужие дела. Под давлением народного энтузиазма прогнулась и Госдума, принявшая внесенные Олесиным законопроекты. Новый президент не оказывал явного покровительства своей церкви и вообще старался стоять над схваткой.

Был лишь один момент, мало кому известный, в котором Олесин отошел от демонстируемого им плюрализма: сразу после своей инаугурации он постарался пресечь распространение любых сведений о событиях в поселке Кесарево. Энтузиастам поиска неопознанных летающих объектов и сверхъестественных явлений настойчиво посоветовали позабыть туда дорогу, журналистов в поселок тоже старались не пускать. Активисты Антропоцентристской церкви, чтобы не демаскировать зону эксперимента, появлялись там нечасто, все необходимое для участниц эксперимента заказывал лично Триллини, ему это и привозили раз в неделю на машине из районного центра Бежецка, но организованная им генетическая лаборатория работала все время с полной нагрузкой. Грандиозный эксперимент успешно продолжался под покровом секретности.

Глава 3. Они родились!

Всю предвыборную кампанию Вадим Каледин проработал в качестве доверенного лица Павла Олесина, а когда она завершилась победой, новоиспеченный президент предложил ему должность пресс-секретаря — огромный карьерный успех для мало кому известного молодого журналиста. Впрочем, в олесинской команде хватало малоизвестных людей и на более высоких постах. Работа на новом посту так замотала Вадима, что он даже перестал следить за ходом эксперимента и только в начале июля вспомнил, что детишки, пожалуй, уже должны были родиться, и решил поинтересоваться у Тверинцева, как там обстоят дела.

- Да, родились, конечно! — радостно ответил тот по телефону. — Прости, что не поставил сразу в известность. Просто у нас тут проблем сейчас — выше головы, детишки-то появились на свет не совсем обычные, или, если точнее сказать, даже очень необычные. Хорошо, что Павел сразу оградил нас защитным кордоном. Среди местного населения и так поползли слухи, очень не хотелось бы, чтобы они вырвались за пределы поселка.

- А что необычного в этих детях? — спросил Вадим.

- Необычных признаков у них много, — ответил Тверинцев, — причем у каждого свои. Начнем с того, что родилось у нас восемь девочек, одиннадцать мальчишек и одно существо неопределенного пола.

- В смысле?

- У итальянки родился истинный гермафродит, с одним яичником и одним яичком. Антонио, конечно, сделал ему генный анализ и говорит, что пребывает в ужасе — такого набора генов у людей в принципе не бывает. Одна из парных половых X-хромосом этого ребенка в результате массированного внешнего воздействия превратилась в нечто уникальное: это уже не X-хромосома, но еще не Y. Во всяком случае, в ней наличествует большое количество генов, которые Y-хромосоме иметь не положено. Триллини пока и гадать не берется, за что они могут отвечать.

- И что вы намерены делать с этим двуполым существом?

- Будем растить, а как же иначе. Дети с такими внешними признаками (особенности генетического аппарата пока отставим в сторону) иногда появляются на свет, им в нынешние времена делают операции по изменению пола, но мы, конечно, этого младенца не тронем. Кто же осмелится оперировать божественного ребенка! Может, в этой его двуполости и заключена его сила!

- Ладно, с этим разобрались, а что там с другими?