Чернов воодушевился и принял решение установить баню сегодня же. За утро, мужики установили вокруг кухни столбы из брёвен и устроили навес для кухни и едоков. Из имеющихся на складе досок соорудили два длинных стола с лавками на всю ораву. Для нас, установили отдельный стол, стоящий перед этими двумя перпендикулярно им, так что все столы образовали букву «П». При этом мы все сидели в один ряд, лицом к беженцам, сидящим в два ряда, друг против друга за каждым из столов и могли видеть каждого. Обед, налитый в термосы, стоял на столах. Разложены были ложки и тарелки.
Была поставлена задача, всем рассесться и запомнить своё место на будущее и всегда садиться именно там. Женщины и дети занимали один стол, мужчины другой. В середине нашего стола и, как получилось, в центре этой композиции, сидел Чернов. По его бокам Судейкин и Виноградов. А далее мы по четверо с каждого бока. Мы не возражали против кастовости, так оно и должно быть. Беженцы, между прочим, выложили все имеющиеся при них продукты в общий котёл и поэтому на столах имелся хлеб. На обед подали борщ, как положено с капустой, но без картошки, о которой здесь не ведали. Ну и конечно тушенка вместо мяса. Чай с сахаром и печеньем.
Сладостями местные были не избалованы и в большинстве передавали их детям. Все смотрели на Чернова. Он взял ложку в руку и разрешил всем остальным приступить к еде. К слову, после еды, мы обсудили это действие и решили поступать таким образом и далее, установив традицию. Пообедали и, оставив посуду на столах, разошлись на полчаса отдохнуть. Мы закурили, на что беженцы смотрели с ужасом и удивлением. Не знаю, что про нас рассказывал им Афанасий, но все пришлые относились к каждому из нас с подчёркнутым уважением и исполняли наши просьбы неукоснительно.
Чернов поведал Микишу о банях, которые необходимо соорудить и тот, с радостью согласился, тут же заняться этой работой. Для бани выбрали место на южной стороне палаток, впритык к ограде против моего склада. Этим занялись я, Коверда, Забуиров, Зотов и Винокуров. Приволокли с помощью мужиков две палатки и 4 печи. Затем, прочитав инструкцию, начали сборку. Вроде бы и просто было на бумаге, но работу мы закончили к ужину. Сегодня уже произвести мойку не удастся и оставили эту задачу до завтра. К ужину подсчитали объём выполненных работ. Было свалено более 100 сосен, не считая мелких берёзок и осин. Некоторые сосны имели по два обхвата т. е до полутора метров в диаметре. С них были срублены ветки, но пока они все лежали на местах. Необходимо было уяснить куда складировать стволы. Одновременно надо решать вопрос с пнями. На ужин женщины состряпали кашу из гречки.
Тут мы заметили, что сестра Валдая, Лёса, которая накладывала еду в термосы, очень красивая девушка лет 20-ти. Такая же, как он, блондинка с синими глазами. Она была довольна высокая, наверно не меньше 1,73 м, т.е гораздо выше других и очень стройная, и ладная. Как позже выяснилось, то, что для нас казалось стройностью, в этом мире называлось, худобою. Здесь, мерилом красоты, выступала пышнотелость. А с её высоким ростом и подавно, к ней никто не сватался, и в свои 20 лет она считалась старой девой. Нам всем она понравилась, а Судейкину в особенности, и это заметили все. Иманкулов, оставаясь завстоловой и завскладом продуктов, от готовки пищи освобождался и мог быть привлечён к несению караульной службы.
Как раз его и поставили дежурить с 9 до 12 ночи на вышку. Я и Забуиров по БРДМам. Несение службы беженцами пока откладывалось. Всех их пригласили, кроме Микиша, в общественную палату для проведения первого урока по русскому языку. Микиш с Черновым и Судейкиным, сидя за столом, планировали задание на завтра и ближайшее будущее. С ними, ради интереса, сидели Теплов и Семёнов. Остальные пошли спать.
Беженцы же, после занятий, ещё целый час ворошились в своих палатках. На каждую палатку, кстати, были выданы свечи стеариновые для освещения. Выдать керосиновые лампы поостереглись до поры. Ворота не закрывали, чтобы желающие могли воспользоваться ближайшим краном, стоявшим у склада ГСМ. В туалет беженцы ходили пока в лес, но завтра обещались построить нормальные туалеты типа «М» и «Ж». Ближе к 12 ночи стан угомонился. Меня сменил Зотов и я пошёл спать. Сейчас, с выздоровлением всех больных, мы могли дежурить всего по одному разу за ночь. К слову, были найдены настольные часы, у каждого завсклада они имелись, а также и пара будильников. Ручные часы, о чём я уже писал, имели мы все.
Часть 2.
Разборки с начальством.
Утро 12 мая. Начиная с сегодняшнего дня, решили вставать в 7 утра по будням и в 8 по воскресеньям. После приведения себя в порядок, сели завтракать. Начинался дождь, пока слабенький. Все расселись на свои места. На столах каша рисовая. Для беженцев редкое блюдо, но рис им знаком. Подходит старец Афанасий. Ему предлагают поесть, и он соглашается. Поев, все разбредаются по палаткам. У рукомойника в учебном боксе для сварочных работ заметно оживление. Там толпятся почти все женщины.
Оказывается, всех заинтересовало зеркало, висящее над раковиной. Обычное зеркало примерно полметра на 40 см. Женщины толкаясь, поочерёдно смотрят на самих себя и смеются. Мы это зеркало даже не замечаем, а для этого времени оно редкость. Большинство пользуются отполированными бронзовыми или стальными пластинками с ручкой, которые тоже довольно редки. У нас имеются два рукомойника в лаборатории, по одному в складах, в котельной, насосной, сварочном боксе и ремонтном. Для беженцев доступен только этот рукомойник. Делаем зарубку на память – поискать другие зеркала в складах. Чернов, Судейкин, Афанасий и Микиш изолируются в стороне и о чём –то беседуют. Смотрю на этот факт с возмущением в душе:
. – Это, что же получается? Новые князья появились на Рязанщине? А мы кто, смерды?
В соответствии с советскими правилами, все офицеры были коммунистами. Это касалось и Чернова с Судейкиным. Коммунистом был и Забуиров. Кандидатом в партию состоял Теплов. До 9 мая, пока мы ещё не освоились, об этом не вспоминали, но в день победы, эта четвёрка собралась отдельно и не менее часа о чём-то шепталась.
Мы то все поняли о чём. Состав четвёрки недвусмысленно сообщал нам, что в 13 веке, на территории древней Руси, создалась первая коммунистическая ячейка. Всё бы ничего, но зачем устраивать тайны от нас? Все остальные, кроме меня и Семёнова были комсомольцами. Семёнова не принимали в комсомол по причине недисциплинированности, а я сам отказался от вступления ещё в 8 классе, да ещё и всех своих друзей отговорил от этой обязанности. В СССР было принято – с 1 по 4 классы – октябрята, с 5 до 7 – пионеры, а потом комсомольцы. В партию вступать разрешалось уже только избранным. Отклоняться от этой обязанности не рекомендовалось. Только закоренелым хулиганам, путь в эти ячейки был закрыт.
Отказ от избрания в комсомол, считался чуть ли не предательством Родины. За это можно было попасть в число изгоев, которых сторонились другие, нормальные граждане. Почему я не пожелал вступать в комсомол? Уже в 6-7 классах, моя мать просветила меня о деятельности многих партийных чиновников, в большинстве своём, имеющими цель, через партию сделать себе карьеру. Взяточничество уже глубоко проникло в партийные органы. Кроме того, проводимая политика партии, показывала всю их несостоятельность. Пропагандируемые идеалы, шли в разрез с существующей действительностью. В сущности, идеологическая основа компартии не так далеко ушла от идеологической основы церкви. Первая обещала построение коммунизма в скором будущем (на сколько скором?) и счастливую жизнь в нём, вот только ещё чуть-чуть напрягитесь, поработайте и уже совсем близко. Вторые сулили не менее счастливое существование после смерти. Вы, мол, только при жизни постарайтесь, да смотрите, слушайтесь своих руководителей и тогда уж всенепременно попадёте в рай.
Обе эти идеологии были, по материнским и моим понятиям, совершенно несостоятельными, тем, более, что примеров тому, было более, чем достаточно. Не буду на этом занимать время читателя. Я беседовал с моими товарищами по несчастью, и все соглашались со мной, что, попав в прошлое, мы должны держаться вместе, решать все проблемы коллегиально и только таким образом мы сможем выстоять в этом мире.
Попытки обособиться, а ещё хуже того – попытаться возвыситься над другими и затем ими же помыкать, меня, да и других курсантов, нисколько не устраивали. Я уже успел донести это мнение до всех. Поэтому, я подошёл к Семёнову, стоявшему ко мне ближе всех и кивком головы указал на группу «товарищей». Афанасий как раз поднялся и направился к общественной палатке, куда уже подходили дети, для проведения первого урока. Микиш направился в свой лагерь, чтобы дать задание своим людям. Мы, с Семёновым, подошли к Чернову с Судейкиным, и я сказал, обращаясь к Чернову:
– Товарищ капитан, я вас называю товарищем, потому что мы в самом деле товарищи, по несчастью. Однако некоторым из нас очень не нравится, что вы, почему-то, начинаете обособляться от других, проявляете признаки превосходства над нами.
Чернов, не дослушав, прервал мою речь и попытался, так сказать, построить меня:
– Как стоите, товарищ курсант перед старшим по званию? Смирно! Руки по швам!