— Моего напарника волнует другое, — заступился Малюта, — И ты это понял. А вот раз юлишь, значит доверие к тебе подает ниже бампера. Не темни, ответь прямо.

— О каком доверии ты говоришь? — скрип прозвучал зловеще, словно музыка в фильмах Хичкока, — Мы не кореша, собравшиеся выпить самогонки после работы и заполировать всё бабами с ганджубасом. Я предложил союз — вы согласились.

— Так вот о каком высокомерии чернокнижников ты разглагольствовал! — принялся подначивать безопасник.

Найти самую тонкую струну в душе подозреваемого и сыграть на ней блюз, побуждающий любого, размазывая сопли раскаяния, признаться даже в том, чего страстно хотел, но никогда не решался сделать. Этим безопасник владел в совершенстве и готов был дёргать за слабую нить, пока она не порвётся.

— Обычная гордыня! Тебе доставляет удовольствие не только месть за свою поруганную жалкую душонку, но и превосходство над потенциальными союзниками. Понты и спесь. Как же! Ты можешь высосать душу каждого из нас по очереди и упиваешься безграничной властью, зная, что жертвы не смогут сопротивляться.

— Ты об этом, — скрипнуло так, будто кто-то смачно плюнул в лицо из-под рассохшейся половицы, — Да! Меня нельзя убить! Но можно нейтрализовать. Страх открывает мне лазейку в ваше сознание. Стоит вам испугаться… просто засомневаться в моей лояльности, подкармливая подозрения новыми домыслами, приводящими к смятению, и мне трудно будет удержаться, чтобы не полакомиться вами. Такая откровенность устроит?

Григорий Лукьянович оттеснил сержанта и сам захлопнул дверцу багажника, поставив на предохранитель от случайного распахивания.

— Понял, чего не выносит эта тварь? — спросил, вынимая зажигалку и ожидая, когда сержант угостит сигаретой.

— Солнце.

— Это само собой. Наш новый боец с позывным Граффити, терпеть не может равнодушия и неуважения к своей особе. Мать его! Так просто!

— Пуля надёжнее.

— Согласен. Только элементарное игнорирование делает его не жутким монстром, а смешным попутчиком, лишая силы. Воспринимай его как приблудившегося чудика и объясни своей команде. Просто насмешка судьбы, выжившая при налёте чернокнижников.

Приказ о возвращении выполнили беспрекословно. Уже через пару минут показалась пара Духан-Карач, искавших выживших в жилом сектора. Чуть позже, из-за складского комплекса трусцой выбежали Тунгус и Жимба. Промзона занимала гораздо большую территорию и не была так компактна, как поквартирный шмон пятиэтажек.

Задав направление движения водителю, Шрам кратко поведал остальным о необычном пассажире багажного отсека. Особо указав, что раз они всё равно не могут его видеть, то обращать внимание на попутчика нет нужды.

Затем перешёл к главному.

— Нам несказанно повезло. Противник снова гемоды, усиленные стаей боевых морфов.

— Твою ж за ногу и через коромысло в воду… — витиевато выругался Духан, не отрываясь от монитора, передающего картинку с камеры квадрокоптера.

Когда матерщинники угомонились сержант продолжил:

— Походу мы становимся специалистами по уничтожению этих уродов. Ожидайте благодарностей в личное дело, премии и прочие плюшки. Если, конечно, вернёмся.

— Стоп, — вмешался Малюта, — Какие гемоды? Граффити называл их ведьмаками!