Ну нет у него ни органов чувств, ни лёгких! Так что сидеть в духовке или на раскалённой сковородке без разницы. И вылезать под прямые солнечные лучи из уютной норки он не видел никакой необходимости. Впрочем, отказ озвучил, подкрепив веским аргументом.

— Моих соплеменников здесь нет. Я бы почувствовал. А ваши людские дела, вам лучше решать самим.

— Чтоб ты тут угорел! — плюнул Шрам, закрывая створку и жестом призывая безопасника следовать сзади, прикрывая тыл.

Бойцы парами уже разбежались по сторонам, начав прочёсывать периметр блок-поста.

Его общая площадь оказалась небольшой. Меньше футбольного поля.

Слева от трассы вообще клочок, с тщательно утоптанным и лишённым растительности грунтом. Здесь стоял БТР в степном камуфляже со спущенными задними колёсами. Люки задраены. Скорее всего в нерабочем состоянии и выполнял роль памятника, пугая проезжающих одним только внешним видом. За ним ров или траншея. Малюта со своего места не определил назначение. Дальше забор из сетки рабицы, с пущенными поверх, густыми витками «егозы». Вряд ли подобное ограждение остановит мародёров, но любопытных животных заставит сменить маршрут и обойти препятствие.

Справа тот же забор, но внутри небольшая будка, сколоченная из подручных материалов и обшитая виниловым сайдингом песочного цвета. Ещё один БТР, накрытый сетью, имитирующей выгоревшую на солнце степь. Под спускающимся с крыши капонира пологом виднелись массивные стальные двери, ведущие внутрь сооружения. Все, кроме одной, были закрыты.

Строение, напоминающее кабинку для регистрации, располагалась всего в трёх метрах от дороги, и сержант решил первым делом наведаться туда. Григорий Лукьянович лишь мельком заглянул в помещение и остался снаружи. Топчан, пара стульев и стол под окном. Полка с учётными журналами и тумбочка с рацией. В углу вентилятор на телескопическом штативе.

— Рация сдохла. Батареи давно никто не менял, — сообщил сержант, передавая Малюте один из журналов, — Судя по записям обозники курсируют мимо посёлка регулярно. Но редко. Смотри сам. В этом месяце только три каравана. Зато в прошлом двенадцать.

— Ничего необычного?

— Всё то же самое. Ни крови, ни следов борьбы. Терпеть не могу эти манипуляции с разумом. Помню в Беловежской пуще мы банду брали. Так они с луками и арбалетами отбивались, когда патроны кончились. Понимаешь? Робин Гуды хреновы. Мы тогда шутили, мол, в средневековую Англию попали. Зато всё по-честному. А тут введут в транс и не поймёшь даже, когда помер, да и помер ли вообще. Колдуны, мля.

Шрам попытался в сердцах плюнуть, но в пересохшем горле не набралось слюны. Пришлось достать фляжку и прополоскать рот.

— Как обстановка? — спросил через гарнитуру.

— Нашёл следы УАЗика в ста метрах от поста. Видимо, пытались разбить лагерь, но произошло нападение, — доложил Карач, — Следы ведут вниз по склону к ручью. Духан отслеживает с дрона.

— Замрите. Выдвигаюсь к вам. Тунгус, Жимба, как закончите, присоединяйтесь.

Недавние следы от «буханки» четко выделялись на обочине. На покоцанном временем полотне трассы различить их мог разве что следопыт, а на пыльном грунте отлично просматривались две колеи. Вот здесь они остановились. Пытались соорудить бивуак. Брошен тент на растяжках, походный примус и сбитая с конфорки кастрюля.

Нападение было, однозначно. Полно стреляных гильз и чёткие отпечатки лап с огромными когтями.

— Морфы напали парой. Один отвлекал, второй пытался ухватить добычу и утащить. Есть несколько засохших капель крови, — доложил Карач, успевший более внимательно осмотреть территорию.

— То есть жертва была нужна чернокнижникам живой?

— И это странно. Есть два типа гильз: стальные от АК и пластиковые от охотничьих ружей. Если бы морфы действовали в связке с гемодами, то логичнее было бы уничтожить сначала стрелков, а потом преспокойно захватить контейнеры. Значит морфы напали сами по себе.