— Они называют себя слугами тьмы. Колдунами новой формации. Остальные зовут их чернокнижниками. У них есть слабое место — их исключительное высокомерие.

— Твар… сумеречных жителей они тоже забрали?

— Тех, кто не закреплён за определённой территорией. Домовые, например, без дома жить не способны. Какой прок их куда-то тащить? Сдохнут в дороге.

— А ты?

Сущность протяжно заскрипела. С каким-то лёгким присвистом через равные промежутки, из чего Малюта сделал вывод, что тварь смеётся.

— У них нет надо мной власти.

— Ты особенный?

— Минуту назад ты сказал, что не имеешь времени расспрашивать о моём происхождении, — беззлобно напомнила тень.

— Виноват. Наставник говорил, что нельзя пренебрегать мелочами. Порой разгадка кроется именно в них, но я плохой ученик. Извини. У меня куча вопросов, а времени действительно мало. Сюда в любой момент могут нагрянуть возмущённые контрабандисты, и мы попадём под горячую руку. Они будут мстить, а не разбираться.

— Понимаю. У них есть такое право. Спрашивай.

— Неделю назад сюда пришли лошадники Рината и паломники, ведомые проводником из рода Леших. Меня интересует их судьба.

— А бедные жители Марьинки? Их судьба тебя не волнует?

— Ещё раз извини. Мы не герои, призванные спасти мир. У нас другие задачи. За селян отомстят те, кто организовал здесь базу.

— Возможно. Только у них не будет носителя печати доверия. Они не смогут меня увидеть и не узнают правды о случившимся тут.

— Да кто ты такой? — удивился безопасник, — Душегуб или основатель гуманитарного фонда помощи жертвам насилия?

Он, конечно, допускал, что некоторые сущности очень привязываются друг другу. Видел танцы наяд и ощущал обеспокоенность бабы Зины за жизнь братьев меньших, коими являлись для неё сумеречные жители. Но чтобы пожиратель душ так беспокоился о своей кормовой базе у него в голове не укладывалось! Даже волки бросают опекаемое ими стадо, едва появляется противник посильнее.

— Рабство — это очень плохо! Тебе не понять, человек. Я был там! Меня опустили, затравили и убили. Они измывались и смеялись, пока я умирал. Я не заложный покойник, как упыри или вурдалаки, а пожиратель душ, мститель.

— Вона как! Значит твоей добычей являются исключительно насильники? Поглощая чёрные души, как же черна твоя собственная?

— Зачем спрашиваешь? Ты же меня видишь, — проскрипела тень, опускаясь на ступеньку.

Сейчас сущность напоминала уставшего человечка с дорожного знака «пешеходный переход», присевшего на разметку отдохнуть.