К концу июля 1941 года в район Смоленска подошли свежие немецкие соединения: 20-й (129-я и 106-я пехотные дивизии) и 8-й (8-я и 28-я пехотные дивизии) армейские корпуса. В то же время советские войска, сражавшиеся в окружении, почти не получали подкреплений. Это позволило немецким войскам значительно уменьшить размеры Смоленского «котла» и рассечь его. 4 августа через Днепр переправились остатки 16-й и 20-й армий. Сражение за Смоленск закончилось.
Еще 16 июля германский Генеральный штаб предложил, чтобы группа армий «Центр» заняла исходный район для наступления на Москву к началу сентября.
Предварительный ответ ОКВ последовал через два дня: «Фюрер не согласен с предложением главнокомандующего сухопутными силами от 18.8 о продолжении операций. Для него Москва и сосредоточенные там крупные силы противника не имеют значения. Первоочередная задача состоит в том, чтобы захватить у русских промышленные районы и использовать их в своих целях. Кроме того, необходимо быстрым продвижением на юг повлиять на позицию Ирана в отношении планов Англии и России. Наиболее важно занять Крым и ликвидировать там советскую военно-воздушную базу, которая создает угрозу для румынских нефтяных районов.
‹…› фюрер считает, что важнейшей задачей до наступления зимы является захват не Москвы, а Крыма, Донецкого промышленного и угольного района, а также перехват путей подвоза нефти с Кавказа».
И особенно подчеркивалось: «Фюрер придает величайшее значение скорейшему овладению Крымским полуостровом для обеспечения снабжения Германии нефтью из Румынии… Поэтому фюрер приказывает как можно быстрее форсировать Днепр и продвигаться всеми силами, в том числе подвижными соединениями, в направлении Крыма, прежде чем противник сумеет подтянуть свежие силы».
На рассвете 24 августа самолет Ю-88 с Гудерианом и Гальдером на борту приземлился на аэродроме главной квартиры Гитлера в Летцене. Личное влияние на Гитлера решил использовать Гудериан. Гитлеру не сказали о главной цели приезда Гудериана. Браухич запретил командующему танковой группой самому касаться вопроса о Москве. Поэтому речь шла о состоянии моторов, о снабжении, потерях и сопротивлении советских войск.
Но вот Гитлер поставил вопрос:
– Считаете ли вы свои войска готовыми для большого усилия?
Все посмотрели на Гудериана.
– Если войска получат большую, воодушевляющую цель – да!
– Вы, конечно, думаете о Москве?
– Да. Разрешите изложить мои основания?
Гудериан начал речь в защиту взгляда, что лучше было бы наступать на Москву. Он подошел к карте и положил руку на ельцинскую дугу:
– До сегодняшнего дня я удерживал этот плацдарм против Москвы. План развертывания и боевые директивы готовы. В группе армий «Центр» везде все готово для марша на Москву. Во многих частях солдаты уже сделали щиты с надписями: «до Москвы столько-то километров». Если вы прикажете, танковые корпуса выступят сегодня же ночью. Мне нужно лишь дать моему штабу по телефону условный сигнал.
Гудериан кончил доклад. Все посмотрели на фюрера.
Гитлер встал, быстрыми шагами подошел к карте и положил ладонь на Украину. На этот раз он был предельно краток:
– Нам необходим хлеб Украины. Донецкая индустриальная область должна работать для нас. Должен быть перерезан подвоз нефти русским с Кавказа, тогда их военные силы умрут с голоду. Мы должны, прежде всего, захватить КРЫМ, чтобы устранить этот опаснейший АВИАНОСЕЦ ПРОТИВ РУМЫНСКИХ НЕФТЯНЫХ ИСТОЧНИКОВ!
Через полчаса в штабе 2-й танковой группы, в Прудках, зазвонил телефон. Трубку снял начальник оперативного отдела. Раздался голос Гудериана:
– Байерлейн, то, что мы подготовили, отменяется. Новое идет вниз, поняли?