– Я начинаю тобой гордиться, когда вижу, какой ты стала. Но мне страшно… Страшно от того, что ты можешь натворить, если однажды решишься на побег. Забудь свой прежний дом, Райхана. Теперь у тебя новый дом. Лучше и надёжнее.

– Я смирилась, Саадат. Уже давно.

Она берёт меня за руку, крепко сжимает в своих ладонях.

– Я очень рада этому. Но тогда может перестанешь принимать настойку?

– Нет. Ещё рано.

Саадат вздыхает, качает головой, поджимая губы.

– Не допусти, чтобы Давия родила первой. Иначе лишишься всего. Страсть слишком быстро проходит. Чем она сильнее, тем быстрее стихает. А ребёнок – это твоя защита и способ остаться при власти.

– Вот как? Способ, значит? – моя усмешка заставила Саадат вспыхнуть.

– Смейся не смейся, но однажды ты вспомнишь мои слова. И горько пожалеешь, если позволишь Давии встать на твоё место.

Я упрямо сжала губы, отвернулась. Для них ребёнок – это всего лишь способ оставаться на вершине. О чём говорить с этими людьми? Мне их никогда не понять, как и им меня.

– Я хочу, чтобы фонд начал функционировать уже завтра. Передай всем этим женщинам, кроме Гузаль. Её сюда больше не зови. И я хочу сегодня выехать в город, встретиться с семьями, которые нуждаются в помощи. Пусть все знают, что фонд Джанан снова работает.

В город я ехала в сопровождении целой машины охраны, водителя и моей телохранительницы. Аят в отличии от Саадат не любительница поболтать, а потому я отвернулась к окну, чтобы разглядеть получше город. До этого Эль-Хаджа я знала с худшей его стороны. Гостиница, где запросто посреди ночи могут похитить человека, ящик, в который меня затолкали после похищения. Ах да… Ещё парочка борделей, где мне тоже «посчастливилось» побывать.

Сейчас я видела город, как обратную сторону медали. Величие и строгость Эль-Хаджа напоминали один из мировых мегаполисов, которые мне доводилось видеть только в кино. Сложно поверить, что всё это принадлежит мужчине, ставшим моим мужем. Насколько близко я знаю Халима эль Хамада? Сейчас, проезжая по красивым улочкам мимо высоких офисных и развлекательно торговых зданий, я понимала, что не знаю его совсем. Абсолютно.

Поначалу Халим казался мне избалованным негодяем, которому ещё в детстве подарили золотую ложку. Чуть позже он стал для меня насильником. А сейчас, взяв меня в жёны… Кем он есть для меня сейчас?

– Госпожа? С вами всё в порядке? – моего плеча осторожно коснулись. Я вздрогнула, и Аят одёрнула руку.

– Что?

– Вы плачете. У вас всё хорошо? Что я могу сделать для вас?

– Нет, – я растерянно вытерла влажную щеку, уставилась на мокрые пальцы. Я плачу? – Нет. Я просто. Неважно. Всё нормально, спасибо, Аят. Скажи, ты знаешь, где находится тот бордель, где меня не так давно держали? – спросила в лоб, отчего женщина удивилась.

– Госпожа, я… – Аят растерялась, отчего-то побелела. – Не думаю, что вам стоит туда ехать. Вы же не собираетесь…

– Я спросила, ты знаешь или нет?