— Правильно сделали, что не подарили, Владимир Сергеевич, Снежана один раз в своей посидела и больше не подходила.

— Так у меня же прав нет! Куда ты хотел, чтобы я поехала без них?

— Надо было права подарить, Вадим! А потом уже машину, — громко рассмеялись мужчины.

— Ох! — воскликнул Владимир. — Совсем забыл. У меня для тебя еще один подарок есть!

Он убежал в спальню и вернулся с квадратной серебристой коробкой, перевязанной бантом.

— Открывай! — чуть ли не хором потребовали все.

Валерия разорвала обертку и достала альбом.

Перелистнув первую страницу, она замерла и подняла глаза на мужа.

— Узнала себя? — с улыбкой спросил тот.

Валерия перелистывала страницу за страницей: быстро, немного грубо, толком даже не успевая рассматривать фотографии. Когда она дошла до последней страницы, закрыла его, положила две руки сверху и уставилась в одну точку на стене.

Все присутствующие сразу догадались, что подарок ей не понравился, как Лера вдруг закрыла ладонями лицо и разрыдалась.

— Лерушка, — Владимир бросился к ней и прижал к себе, — прости меня, идиота. Я думал, что тебе будет приятно увидеть твои детские фотки.

Тот вечер, когда Владимир попросил Валерию показать ему ее старые фотографии, он не забудет никогда.

У них только зарождались отношения, все еще было так зыбко, а он вдруг захотел увидеть ее фото, когда она была ребенком.

Валерия принесла ему пару альбомов, но там были только снимки уже взрослой Леры: она в Китае, и она в Москве, уже когда вернулась из Поднебесной.

— А где детские? Ну там, где ты была пухлым сладким ребенком?

Она растерялась, но все же ответила:

— Я родилась в колонии строгого режима. И восемь лет прожила в детском доме при этом тюремном лагере. Там, знаешь ли, детских фотографий никто не делал.

Владимир заметил ее смущение, но и глазом не моргнул и продолжил задавать вопросы:

— Ну хорошо. А дальше ты пошла в обычную школу, и где твои школьные фотографии? Не говори, что ты не фотографировалась с классом в конце учебного года.