— Что такое? — Джордж оглянулся, тоже заметил паука и мгновенно нахмурился. —Отойдите в сторонку, дорогуша, — велел он Фэйт. — Сейчас я его…
Он поднял ботинок. Фэйт ахнула, схватила мужчину за руку и потянула к себе. Потеряв равновесие, Джордж вынужден был отступить от валуна.
— Нет! — с жаром воскликнула Фэйт. — Не убивайте его. Этот паук просто занимается своим делом. Он не причинит нам никакого вреда.
— Прямо сейчас, может, и не причинит. — Джордж усмехнулся и покачал головой. — Знаете, дорогуша, если за время путешествия в Австралию я чему-то и выучился, так это тому, что в этой части света все твари ядовиты. Лучше заняться им, пока он вами не занялся.
И, прежде чем Фэйт успела его остановить, Джордж опять поднял ботинок и резко раздавил паука, размазав того по валуну. Когда он убрал ногу, на каменной поверхности осталось лишь тёмное пятно.
Онемев от ужаса, Фэйт уставилась на жалкие останки паука. Небольшое тёмное пятнышко его внутренностей вдруг словно бы помутнело и расплылось, начиная напо минать лужицу крови, понемногу впитывающейся в бледный ковровый настил…
Фэйт быстро-быстро заморгала, избавляясь от нежеланного образа. Однако девушка была не в силах отмахнуться от внезапного наплыва эмоций. В ней быстро нарастали гнев, горе, ненависть, чувство вины и беспомощности. Если бы она ничего не сказала о несчастном паучке, Джордж, скорее всего, вообще бы его не заметил. Тогда это существо осталось быть жить, а не погибло — из-за неё. Если бы только можно было вернуться назад и все изменить, исправить допущенные ошибки. Однако было поздно. Ясное понимание всей непоправимости случившегося словно бы свинцом заполнило жилы Фэйт, притягивая её к земле.
— Ну ладно, пора опять за работу. — Отряхнув ладони, Джордж снова ухватился за чемодан. — Готовы тянуть, моя дорогая?
Переполненная эмоциями, Фэйт резко развернулась и бросилась бежать прочь по песчаному берегу. Слезы слепили ей глаза, и она даже толком не видела, куда ступает. Фэйт прекрасно понимала, что ведёт себя по-дурацки, рискуя поранить босые ноги о кусок металла или споткнуться о дымящийся обломок самолёта. Но ей отчаянно требовалось убраться подальше, прежде чем она откровенно разрыдается.
— Эй! — В голосе Джорджа ясно слышалось удивление. — Вы куда?
Фэйт не ответила и не сбавила ход. Вместо этого она продолжала бежать, пока между ней и Джорджем не оказались несколько больших кусков фюзеляжа и по меньшей мере дюжина людей. Лишь затем девушка оглянулась, страшась того, что Джордж мог за ней погнаться. И только когда прошло несколько минут, а его нигде поблизости не обнаружилось, Фэйт начала успокаиваться.
Теперь, когда напряжение прошло, ей стало казаться, что она повела себя очень глупо. Зачем было так остро реагировать? Да, верно, поступок Джорджа был жестоким, бездумным и совершенно ненужным. Подобные поступки всегда раздражали Фэйт. Так что вполне естественно, что безжалостное убийство паука расстроило её и разгневало. И все же Фэйт не следовало так катастрофически терять самообладание.
— Привет, — знакомый голос внезапно ворвался в её мысли. — Вы Фэйт, верно? По слушайте, с вами все хорошо? А то вы, знаете, вся такая красная.
Повернувшись, Фэйт поняла, что неподалёку стоит Херли и внимательно на неё смотрит.
— Н-ничего, — с запинкой выговорила она, тыльной стороной ладони вытирая глаза. Попытка скрыть тот факт, что она плакала, оказалась совершенно тщетной. — Со мной все в порядке. Просто…
И, не зная, как ей все объяснить, Фэйт беспомощно умолкла. Однако Херли одарил девушку сочувственной улыбкой.
— Бросьте, вам совсем не обязательно все мне рассказывать, — сказал он. — Знаете, мы сейчас все малость не в себе. Но послушайте — вам лучше попить воды, пока вы в обморок не упали. — И молодой человек протянул ей прозрачную пластиковую бутылку.
Тут Фэйт впервые заметила, что в пухлых руках Херли полно всяких банок и бутылок. Её мозг вдруг словно бы забуксовал, и она недоуменно уставилась на ту бутылку, которую парень ей протягивал.
Херли выразительно помахал бутылкой.
— Полный порядок, — сказал он. — Я её нашёл. Ну, сами понимаете. Вон там. — Молодой человек мотнул головой в сторону самого крупного обломка самолёта, и его кудрявая шевелюра слегка закачалась.