Оглядевшись, Татьяна убедилась, что с остальными пассажирами происходят те же метаморфозы. Она с удвоенным усилием принялась извлекать ногу, провалившуюся в груду тел почти полностью. Уже увереннее упершись левым сапогом в грудь какого-то мужчины, она схватилась за оконный проём.

После долгих двадцати секунд борьбы женщина, наконец, освободилась из западни и встала на боковину сиденья.

Послышался шорох ткани. Затем скрип обуви по линолеуму на полу автобуса.

Не в силах сопротивляться, Татьяна посмотрела вниз.

Прямо в открытые глаза того самого мужчины, на груди которого стояла.

В чёрных зрачках на фоне испещрённых серыми капиллярами белков читалась враждебность — так же легко, как в злобном оскале ощетинившейся собаки.

Не издав ни звука, несмотря на захлестнувший её ужас, женщина одним рывком, от которого затрещали сухожилия, забросила левую ногу на оконный проём, затем оттолкнулась правой от боковины сиденья и полностью покинула салон. Поскольку автобус стоял с сильным креном, Татьяна не удержалась на его борту и скатилась вниз, рухнув на землю рядом с ржавым днищем. Тело пронзила боль, но женщина не дала себе и десяти секунд отдыха.

Потому что из салона ЛиАЗа донёсся леденящий кровь рык.

На четвереньках Татьяна выползла из кювета на дорогу и только потом оглянулась, услышав звуки возни.

В смятой о дерево задней части автобуса возникло движение. Из искорёженного оконного проёма показалась рука — её обладатель яростно загребал землю в тщетной попытке вытащить тело наружу. Женщина обратила внимание, что вместо красной крови из ран теперь сочилась серая.

Шум в салоне ЛиАЗа усилился. Одно из лобовых стёкол затрещало от сильного удара изнутри.

Водитель…

Татьяна вскочила и бросилась бежать, хромая. Кровь из раны на голове, смешанная с потом, скользила по лицу. Смахнув её, женщина свернула сначала к мосту, а потом, поняв, что подъём на него ей сил точно не прибавит, решила его обогнуть и выйти к железнодорожным путям. Судя по звуку, поезд был уже близко. Если всё подгадать правильно и перебраться на другую сторону перед ним, то он, пускай временно, отделит её от людей из автобуса. Во что бы они ни превратились.

Перед тем как скрыться за гаражами, располагающимися рядом с мостом, женщина ещё раз оглянулась и увидела, что пассажиры уже выбираются из ЛиАЗа, разбивая уцелевшие после аварии окна. То же самое происходило и в машинах, в беспорядке стоящих на дороге и обочинах.

Отвернувшись, Татьяна побежала дальше. Когда она добралась до насыпи, от рёва дизеля содрогалась земля. Тепловоз, тянущий за собой вереницу полувагонов с углём, быстро приближался, изрыгая из труб клубы чёрного дыма. Перейдя пути, женщина остановилась и с сомнением посмотрела на рельсы — кривая в этом месте была довольно крутая и даже далёкой от железнодорожных премудростей Татьяне скорость поезда показалась чрезмерной. На всякий случай она отошла от насыпи, а когда снова бросила взгляд на локомотив, то увидела, как из окна кабины высунулся человек…

Даже на удалении женщина рассмотрела приобретшее уродливые очертания серое лицо и злобный оскал.

«Боже, да что происходит?!» — застонала она.

Было очевидно, что поездом никто не управляет — машинист и его помощник тоже стали жертвами неизвестной болезни.

Первые жуткие догадки начали рождаться в голове Татьяны. Она осмотрелась, опасаясь увидеть других изменившихся людей, но пока рядом никого не было.

Оглушительный грохот поглотил все звуки и мысли.