– Сташек… Сташек! – закричала Наталия. – Сайт упал.
– Как это “упал”? – Парень отставил чашку с недопитым чаем.
– Ну… Я пытаюсь зайти на главную и… вижу только надпись “Ошибка 503, страница временно недоступна”…
– У меня то же самое! – крикнул Пётрек.
Бледная как мел Юлита стояла возле стола, не в силах пошевельнуться. Она не верила своим глазам.
– Подождите, я позвоню… – начал Адам, но не договорил. Вдруг включились все принтеры: возле кухни, в комнате программистов, в кабинете Мацкович. Они шумели, выплевывая страницу за страницей. Адам подбежал к одному из них, взял в руки теплую страницу и рухнул на затрещавший под ним стул. Увидев его реакцию, остальные сотрудники тоже подбежали к принтерам, и только Юлита не двинулась с места, ее словно парализовало. Снова шепот, потом смех… И все смотрят в ее сторону. Кто-то с жалостью, сочувствием. Кто-то с глупой ухмылкой. Юлита стряхнула с себя оцепенение и направилась к принтеру. У нее подкашивались ноги, приходилось держаться за мебель.
– Юлита, может, лучше не… – преградил ей путь Пётрек. Она оттолкнула его, взяла один из листков. На нем была фотография молодой женщины. Совершенно голая, она лежала на кровати в свете ночника. Одна рука на груди, вторая между ног. Она мастурбировала. Прикушенная губа, полузакрытые глаза, пылающие щеки.
Юлита прекрасно знала это лицо. Ведь она каждый день видела его в зеркале.
5
Павел Хочинский подавал – очень аккуратно, явно показывая, куда полетит мяч. Черный мячик пересек корт, ударился об стенку ровно над красной линией, а затем отлетел в сторону партнера Павла, Цезария Бобжицкого. Тот стоял на месте, слегка наклонившись вперед; глаза за спортивными очками внимательно следят за черным мячом, рука сжимает ракетку. Он сделал шаг вперед, подкрутил бедра, занес руку и промахнулся. Мячик ударился о стеклянную стенку в задней части корта, покатился по полу.
– Помнишь, я говорил, что не стоит так сильно замахиваться, это не теннис, – сказал Хочинский, с трудом скрывая раздражение. – Нужно просто слегка отвести плечо, вот так.
– Понятно. – Цезарий Бобжицкий вытер потный лоб напульсником. – Попробуем еще раз.
Хочинский взглянул на висевшие за кортами для сквоша часы. 10:47. Еще тринадцать минут. Он вздохнул, поднял мячик плавным, доведенным до совершенства движением. В целом ему нравилась его работа. Деньги неплохие, а смотреть, как благодаря ему люди делают успехи, было приятно. Кроме того, иногда попадались интересные клиенты, например, Мачек, молодой банкир, который в перерывах между сетами учил его играть на бирже, или Беата, ветеринар, травившая анекдоты об операции на открытом сердце у хомяка или реанимации карликового пинчера.
Цезарий Бобжицкий был спортивным антиталантом: координации ноль, рефлексы отсутствуют, медленный, как муха, увязшая в смоле, а к тому же редкий зануда. Узнав, что новый ученик – прокурор, Хочинский уже предвкушал смачные истории из зала суда: как прокурор отправил за решетку мафиозного казначея, уличил во лжи коррумпированного политика или, скажем, получал угрозы от серийного убийцы из вырезанных из газет и наклеенных на листок буковок. На первой же разминке, примерно полтора года назад, он поинтересовался у Бобжицкого, что новенького у того на работе. Бобжицкий, не переставая выполнять наклоны, рассказал ему, уф-ф, об июльских поправках в Уголовном кодексе, а точнее, об изменениях в статье, уф-ф, двести сорок, уф-ф, посвященной необходимости информировать следственные органы, уф-ф, о совершенном или готовящемся, уф-ф, преступлении, уф-ф. Больше вопросов у Хочинского не было.
Инструктор встал в квадрат подачи, согнул колени, ударил по мячу. На сей раз он сыграл высоко, прямо под линией аута, чтобы у Бобжицкого было больше времени на реакцию. Прокурор снова выполнил заученную последовательность движений, отвел руку… И попал. Мяч отлетел от ракетки, ударился в боковую стенку.
–
Хочинский растерянно огляделся вокруг.
– Прошу прощения. – Бобжицкий поставил ракетку к стене. – Сейчас вернусь.
Прокурор открыл стеклянную дверь, достал из сумки телефон и принял звонок, не дав вокалисту
– Да, слушаю… – сказал он, прикрыв ухо рукой. – Ага… Ага… А его уже восстановили? Нет? Хм. Это было после публикации или… Да, да. А что с нашей дамой…? Еще не известно, понимаю… Ну ничего, тогда держи руку на пульсе… А? Только если представится случай сделать это, не вызвав подозрений, тогда да… Конечно, я полностью отдаю себе отчет… Ага. До свидания.