Охранник вернулся в свою комнату, тесную и холодную, совсем не похожую на элегантное офисное здание. Налил воды в чайник, открыл банку со шпротами в масле и включил маленький телевизор. Показывали “Апокалипсис сегодня”.
Леон Новинский стоял на пороге их офисной кухни, он никак не мог решиться. Все столики были заняты. У окна сидел менеджер, Михал. Он ел домашний обед, приготовленный женой – мясо, картошечка, свеколка, все в отдельных судочках, – и читал какую-то книгу. Леон не видел обложку, но, зная вкусы Михала, был уверен, что это книга советов из серии “Как стать хорошим начальником?” или “Секреты управления персоналом”. Столик у стены оккупировали Илона и Ася, они горячо спорили, чей сын умнее (“А мой Сташек… Это еще что! А вот мой Генек…”). Последнее место, рядом с холодильником, занял Крысек из бухгалтерии, фанат теории заговора и рыбы “только подогреть в микроволновке”. Подсесть к кому-нибудь из них или не подсесть?
– Леон, иди сюда, – весело позвал его Михал. – В тесноте да не в обиде!
– Слушай, у меня сегодня столько работы, что я, наверное, пообедаю за компьютером…
– О? А что такое?
– Ну, это, как бы… – Леон импровизировал. – Этикетка для “Дона Квашона”. Из типографии написали, чтобы я внес пару поправок.
– А-а-а. Ну ладно, в другой раз.
Леон вернулся за свой стол, открыл ланч-бокс с холодными макаронами. “Это со мной что-то не так, – думал он, ковыряя вилкой жирные макароны, – или с ними?” Он торчал в
– Эй, Леон, – окликнул его Игнаций, с которым он делил кабинет. – Как звали ту ненормальную, которая влезла к тебе в машину?
– Вуйчицкая. Юлита Вуйчицкая.
– Я так и думал… Иди сюда, я тебе кое-что покажу на телефоне.
– Я ем, – ответил Леон. – Скинь ссылку.
– Только лучше не открывай ее с рабочего компьютера.
Леон закатил глаза, потом повернулся на кресле, взглянул на экран телефона. И чуть не подавился.
Юлита сидела возле окна в кафе, заставленном книжками, которые никто не читал. В чашке остывал нетронутый кофе. Пить не хотелось: ей по-прежнему было дурно и трудно дышать. Она взяла кофе, потому что остро нуждалась в пропуске в этот уютный мир мягких диванов, бежевых стен и вкусных пирожных. Здесь, в этой неубедительной имитации американского салона, она могла слушать гомон чужих бесед и чужой смех. Это дарило иллюзию, что рядом с ней кто-то есть, и она могла прийти в себя перед возвращением домой. К этому она была совсем не готова.
Она вертела в руках пакетик тростникового сахара и пыталась уложить в голове все, что случилось. Если ей нужно было подтверждение, что Бучек погиб не в обычной аварии, то теперь она его получила. Кто-то довел его до смерти, прямо или косвенно, и постарался заткнуть ей рот. Каким-то образом заполучил контроль над ее компьютером, следил за всем, что она делала, слышал ее и видел. К тому же явно взломал ее личную почту и нашел компрометирующие ее фотографии. Что еще он мог там найти? Письма, которые она отправляла и получала за последние несколько лет, содержание чатов, счета, результаты медицинских анализов… Словом, все.
И что теперь, подумала она? Идти в полицию? Ну уж нет, спасибо. Однажды ей уже довелось заявлять о нападении. Она пошла с подругами в клуб, и там ее углядел какой-то мерзкий тип: застиранные джинсы-дудочки и остроносые мокасины, плотно облегающая пивной животик футболка, уложенные гелем волосы. Он клеил ее на танцполе, отпускал хамские шуточки, настойчиво предлагал выпить. Она его отшила, но, когда чуть позже вышла в туалет, он ее поймал. Прижал к стене, начал целовать, полез потной волосатой рукой под блузку. К счастью, кто-то это заметил, прибежали двое парней, оттащили его, вышвырнули на улицу. Но не это интересовало полицейских. Они спрашивали, что на ней было надето. Как она танцевала. Что ему говорила. Может, она посылала ему противоречивые сигналы, известно же, женщины порой говорят одно, а делают другое, особенно когда выпьют, ха-ха. От одной мысли, что ей придется пройти через это еще раз, что ей придется показывать полиции ту самую фотографию, Юлите становилось плохо. Нет, и речи быть не может.
Тогда, может, позвонить какой-нибудь подружке? Выговориться, излить из себя всю эту грязь и унижение? Этого она тоже не хотела делать. Чем меньше людей узнают об этом происшествии, тем лучше. Понятно, что среди коллег будут ходить всякие слухи, мужики будут улыбаться ей двусмысленной улыбкой, а женщины – обсуждать ее за спиной. Но в конце концов скандал затихнет, и от нее отстанут. Нужно стиснуть зубы, переждать, перетерпеть.
Вопрос, что делать с работой. К счастью, кредитов у нее не было, за комнату она платила гроши сестре, имелась небольшая заначка на черный день, так что перспектива оказаться на улице ей не грозила. Можно попробовать заняться фрилансом, писать тексты на заказ… Но опыт коллег по профессии не вызывал желания идти по этому пути. Смехотворные гонорары приходили с многомесячной задержкой – если вообще приходили. Попытки надавить на задержавшую выплаты редакцию заканчивались скандалом, обвинениями в алчности и вздохами по поводу бессовестных миллениалов.
Может, Адам? Вчера он предложил ей перейти в новую фирму… Он, конечно, тоже видел фотографию, но его-то этот скандал волновать не должен. Адам был профессионалом до мозга костей, он всегда тщательно отделял рабочие дела от личных. Правда, не сказать, чтобы она мечтала писать заголовки к выдуманным алгоритмом текстам, но деньги не пахнут, а кроме того, в свободное время она могла бы и дальше заниматься более интересными вещами, например делом Бучека… Или чем-то менее опасным. Нужно будет все обдумать.