Питер потащился за ними, затопил плиту, поставил греться кастрюлю с готовой кашей. Делал все медленно-медленно – изнурение достигло крайней точки, все тело ныло, особенно руки, в которых он перетаскал несколько десятков человек. Едва хватало сил позаботиться о себе и своих близких, что уж говорить про остальных!

Водрузив на плиту закопченный ковш, полный воды, Питер опустился на низкий табурет и уставился на пляшущий огонь. От влажной одежды начал подниматься чуть заметный пар. Сверху доносились приглушенные шаги и голоса, дрова мирно потрескивали в пламени.

Питер потихоньку склонялся головой к коленям – вот-вот упрется в них лбом и так заснет. Он понимал, что еще ничего не закончено, далеко не закончено, но страшное напряжение последних дней наконец-то исчезло, и тело властно требовало отдыха.

Внезапно чьи-то крепкие руки подхватили его подмышки и мягко, но решительно поставили на ноги.

– Нет-нет, я могу идти! – слабо запротестовал Питер.

– Знаю, что можешь, – мягкое дыхание Фэлри коснулось уха, – тогда пошли. Тебе надо отдохнуть.

Питер сделал слабое движение, чтобы освободиться.

– Я могу сам…

– Знаю, – повторил Фэлри, – ты сделал все, что мог, сделал хорошо.

– А мама? Что с ней?

– Просто переутомилась. Твой отец сейчас с ней. Позволь мне… – Фэлри слегка замялся и закончил чуть тише: – Позволь мне позаботиться о тебе.

Робкая нежность этих слов перевернула все в Питере. Он открыл было рот, чтобы возразить, но вдруг понял, что не может и, главное, не хочет. А хочет просто быть рядом с эр-ланом. Вдыхать сладостный аромат его тела, чувствовать прикосновения тонких, но сильных рук. Забыть хоть ненадолго о гложущих душу воспоминаниях и просто быть вместе.

И возможно, тогда все как-то само собой наладится?

Опираясь на плечо Фэлри, он поднялся по лестнице на второй этаж и прошел в соседнюю с родительской комнату. Темные деревянные стены, у окна узкая кровать с расшитым яркими узорами покрывалом, по стенам развешена одежда – преимущественно платья. На подоконнике – резной гребень, шпильки и ленты.

Здесь жила какая-то девушка, в этой комнате. Где она сейчас, что с ней стало?

Питер вдруг понял, что не в состоянии больше думать и тревожиться за других. Источник сочувствия иссяк.

Фэлри помог ему снять сапоги и еще влажную одежду и лечь на кровать. Питер молча подчинялся – было неловко и в то же время ужасно приятно. От ласковых прикосновений эр-лана сердце забилось быстрее, словно напоминая своему владельцу, что и оно, и все остальные части тела еще ого-го, и если потребуется…

– Вот так, – Фэлри поправил одеяло и выпрямился, – отдыхай, тебе надо поспать.

– Повесь мою одежду внизу, пожалуйста, – пробормотал Питер и почему-то покраснел, – над плитой… ну… над этой горячей штукой. Чтобы просохла.

– Хорошо.