Стройная женская фигурка в облегающем замшевом плаще цвета беж. Чёрные, чуть вьющиеся, блестящие на солнце волосы, ниспадающие до самой талии. До самой тонкой женской талии – этого непостоянного и изменчивого мира….

– Сашенька, – позвал он, не узнавая собственного голоса. – Я здесь. Я вернулся. К тебе…

Женщина обернулась. Тёмно-синие огромные глаза, подрагивающие пушистые ресницы, карминные, безумно-вкусные губы – податливые и жадные одновременно…

Поцелуй длился и длился, а нежные карминные губы никак не хотели расставаться с его жёсткими и обветренными губами.

«Братец, а не пора ли остановиться?», – напомнил о своём существовании внутренний голос. – «Вы, голубки, уже минут пять-шесть упражняетесь в поцелуйном искусстве, руками лапаете друг дружку – почём зря. Народ, наверное, уже описался – поголовно – от смеха. Детишки, опять же. Постеснялись бы, право слово…».

Похоже, что аналогичные мысли пронеслись и в Санькиной черноволосой голове. Она, упершись острыми кулачками в грудь Егора, слегка отстранилась и чуть слышно прошептала:

– Милый…. Давай, пройдёмся вдоль озера, а? Все смотрят на нас, пересмеиваются…. А с кем это Платоша и Иринка?

– С Таней, женой Артёма Белова. Мы с ним вместе служили на юге. Я тебе как-то рассказывал.

– Помню…. А голос у этой Татьяны – очень приятный и спокойный, внушающий доверие. Спасибо ей, что позвонила и вкратце рассказала о твоих, милый, мытарствах и приключениях…

Они, крепко обнявшись и плавно петляя между высоченными соснами, медленно и синхронно зашагали по низкому песчаному берегу, стараясь не отходить далеко от уреза воды.

– Санюша, как у тебя…м-м-м, со здоровьем? – спросил Егор, чувствуя, как его сердце замерло в тревожном ожидании.

– Ты прочёл в Интернете?

– Ага, ещё в Петропавловске-Камчатском…. Так, как?

– Знаешь, хорошо, – кротко улыбнулась Александра. – Доктор говорит, что я практически здорова. Последняя контрольная процедура завершилась три дня назад. Анализы оказались просто отличными. То бишь, отлично-однозначными…

«Доктор, понимаешь, говорит…. Ну-ну! Знаем мы этих самовлюблённых и наглых коновалов», – принялся недовольно ворчать внутренний голос. – «А ты, братец, заметил, как она улыбается? Кротко!!! Раньше такой улыбки у нашей Сашенции отродясь не наблюдалось. Весёлых, грустных, ехидных, насмешливых, многообещающих, призывных, гордых – было предостаточно, бес счёта. Но – кроткая улыбка? Это что-то – откровенно-новенькое…. К худу? К добру? Поживём – увидим…».

Откашлявшись, Егор въедливо уточнил:

– Не обманываешь? Действительно, все прошло?

– Извини, но пока не могу предоставить бесспорных и однозначных доказательств, – кроткая улыбка жены преобразовалась в привычную, то есть, в лукавую. – Доктор мне запретил – в течение трёх ближайших недель – вступать в интимные отношения с мужчинами…. С мужчинами? А кто это такие? Последнего мужчину я наблюдала – года так четыре тому назад. Теперь – ты….. Но, по истечению означенного врачебного срока, все доказательства – в полном объёме – будут предоставлены. Обещаю! – отчаянно покраснела. – Думаешь, мне не хочется? Думаешь, что только ты был четыре года лишён – того самого, о чём подумал? Кстати, а был ли – на самом деле – лишён? Может, там молоденькие и любвеобильные чукчанки – бойкими стайками – шастали по каменистым берегам?

– Саня!