Я не была уверена, кто задвигался первым. Как и в прошлый раз, когда мы оказались так близко, что-то толкнул нас друг к другу, необъяснимое притяжение, которое захватило наши умы, сердца и души. Только что я была заворожена его взглядом, а в следующий момент рот Ахилла сливается с моим, его мягкие губы напротив моих, его большие руки в моих волосах.

Мои руки легли ему на спину, а пальцы вцепились в обнаженную кожу, пытаясь притянуть его ближе. Мне нужно было, чтобы он стал ближе, нужно было чувствовать его рядом со мной, внутри меня, овладевающим мной. Это было иррационально и неправильно, но я не могла убедить себя остановиться.

Мои ногти царапнули кожу его спины, и Ахилл зашипел мне в рот, затем последовал глубокий стон. Его руки сжались в моих волосах, и он высунул язык, чтобы встретится с моим. Его вкус взорвался на моих рецепторах — фруктовый и сладкий, с легким намеком на вино.

На этот раз застонала я, теплая волна прокатилась по моим венам, мышцам и костям. Я чувствовала себя в огне, танцующей на краю пропасти, от куда не была уверена, что смогу вернуться. Но, как и все, что вызывает привыкание, я брала и брала, пока мои губы не заболели, а желание стало невыносимым.

Я вырвалась, чтобы восстановить дыхание. Губы Ахилла не останавливались, путешествуя по моим щекам, вниз по шее и ключице. Моя голова откинулась назад, глаза закатились, когда он обжег меня своим прикосновением, разжигая огонь в моей крови.

Мои руки переместились к его рукам, а затем в его волосы. Нос Ахилла пробежался вверх по моей шее, пока его лоб не прижался к моему.

— Кареса, — прошептал он, медленным хриплым голосом, — я чувствую тебя внутри себя. Здесь, здесь и здесь, — его руки указали на голову, рот и сердце.

Я должна была остановиться, знаю, что должна была. Но я придвинулась ближе, прижавшись своей грудью к его, затаив дыхание, когда он снова застонал.

И это было все, что нужно, чтобы превратить застенчивую душу винодела в неукротимую. Ахилл наклонился и схватил меня за бедра, приподнимая, пока мои ноги не обернулись вокруг его талии. Мое уже запачканное платье, порвалось сзади, но мне было все равно. Все, что меня заботило — этот мужчина, чью шею я обнимала, чья теплая кожа обжигала своим жаром, и чьи губы прижимались к моим губам — желая меня, нуждаясь во мне, принимая меня.

Я закрыла глаза, когда наши губы настойчиво изучали друг друга, будто время было хрупкими песочными часами, песок дразнил нас, крадя этот момент, напоминая нам, что наши сердца не могут вместить друг друга.

Ахилл вылез из бочки и понес меня в густую пелену дождя наружу. Вода была холодным бальзамом, когда падала с грозового неба, обливая нас, но наши губы все еще не разомкнулись.

Нас нельзя было разлучить…

…даже на мгновение.

Ноги Ахилла захлюпали по затопленной земле, оставшиеся звуки гипнотизирующего голоса Андреа Бочелли уплыли вдаль, когда он нес меня в свой дом.

Я со вздохом откинула голову назад, когда тушь потека по моим щекам. Губы Ахилла покраснели от моей размазанной помады, а в его глазах плясали огоньки. Ему явно было все равно, как я выгляжу. В ту секунду мне тоже было все равно. Наши движения были грубыми и неуклюжими… Мы были запутаны хаотичным совершенством, безумным, безупречным беспорядком.

Огонь ревел, заливая маленькую гостиную ярко-оранжевым, желтым и красным светом. Дерево потрескивало и раскалывалось, и его земляной запах наполнял каждый дюйм воздуха.

Глаза Ахилла встретились с моими, и на краткий миг мы просто уставились друг на друга. Я упивалась его красотой, так же, как и он моей. Не было сказано ни слова, мы общались глазами.

Его приоткрытые губы сказали мне, что он хочет меня. Его покрасневшие щеки сказали, что он жаждет меня. Но его открытый, честный взгляд, сказал мне, что он нуждается во мне больше, чем в воздухе.

— Да, — прошептала я.

Это все, что нужно было сказать.