Я кивнул.

— Ахилл, вы делаете это все в одиночку? Сбор, выжимание, ферментация³⁴, розлив по бутылкам… все это?

Внезапный укол боли пронзил мою грудь. Я прочистил горло и ответил:

— Сейчас да.

Симпатия заполнила ее хорошенькое личико. Она не стала настаивать на более длинном ответе, за что я был благодарен. По правде говоря, я был сам по себе последние два года. Из-за своей болезни, отец не мог делать ничего, кроме, как давать советы. Он был слишком болен, чтобы заниматься тяжелой работой, но он всегда находился рядом со мной, инструктировал, держал меня в узде. Я никогда не представлял, как ценны оказались его советы, пока он не умер. Сейчас для меня жизнь стала просто… тихой.

— Как вы можете быть уверены в том, что они созрели? — спросила Кареса, возвращая меня в настоящее. — Должно быть очень трудно справляться с таким давлением, чтобы сделать такое востребованное вино?

Я пожал плечами.

— Это не так? — ее глаза были широко открыты, ожидая моего ответа.

Ее черные ресницы были такими длинными, словно веера, когда она моргала, ее милый носик поддергивался, когда выбившаяся прядь волос щекотала его кончик.

— Нет, — я наклонился и взял гроздь из ведра, стоящего у моих ног. Я сорвал одну виноградину и протянул ей. — Этот созрел. Я понял это по форме, весу, цвету и по вкусу.

— Как вы знаете это наверняка? — спросила она, изучая ягоду в моих руках, будто это была самая неразрешимая загадка в мире.

— Потому что этот виноград — моя жизнь. Мой дед был первым виноделом этот урожая, потом мой отец, а теперь настала моя очередь. Я не использую машин ни в одной части процесса, потому что все, что я знаю, хранится здесь, — я указал на свое сердце, потом на голову, потом на свои огрубевшие руки. — Не было ни одного дня в моей жизни, который я бы не проводил здесь, среди винограда, не собирал урожай или не производил вино. Это все, что я умею. Этот виноградник… мой дом, во всех смыслах этого слова.

Улыбка медленно появилась на ее губах. И когда это произошло, я был пойман в ловушку ее притяжения, очарованный загорелой кожей на ее щеках.

— Это страсть вашего сердца. Ваша цель в жизни, — сказала она, ее голос звучал чуть сильнее шепота.

Я думал о том счастье, которое находил здесь каждый раз, зная, что нет ничего другого в мире, чем бы я хотел заниматься в этой жизни. На самом деле без этого виноградника, я не был уверен, что у меня была бы хоть какая-то цель.

— Да.

— Вот почему ваше вино самое лучшее. Страсть и знания всегда рождают величие.

После этих слов в моей груди зародилось тепло.

«Ваше вино самое лучшее…»

— Спасибо, — честно ответил я.