На том и распрощались, потому как выяснять больше было нечего. Удовлетворённо кивающая бабушка ушла, ведомая внуком, но до молодых ушей донёсся короткий диалог прибывшего начальства:

– Ты чё, Палыч, перед каждой бабкой отчитываться собираешься?

– Так надо! – весомо ответил тот. – Она здесь одна, скоро помрёт, её землю тоже скупят, нам же на ней работать. Ну и достаточно одной ответить, а остальных пошлём по известному маршруту…

Как ни странно, старушка тоже всё расслышала.

– Это они зря так на Пранечку подумали, – хихикала она, входя во двор. – Она ещё их переживёт. И фиг они эту землю получат!

Затем пересказала все новости вышедшей навстречу молодой красавице. Та только фыркнула с пренебрежением:

– Не на ту нарвались! Приходили ко мне несколько раз всякие посредники, всё деньги сулили, и каждый раз вдвое больше. Но я их и за калитку не пускала. Ну и вижу сейчас: они понятия не имеют, что я всё хозяйство на Ляльку записала. А когда брат приедет, мы ещё и его сюда на подселение впишем, Сашку добавим, ещё кого из родни. Ну и это… желательно нам хороших собак прикупить, штуки три, для охраны всего подворья.

– Где же мы таких найдём? – недоумевал Кох. – Обучать долго, а взрослые пока территорию своей начнут считать да лаять по делу научатся…

– Не переживай! Отвози быстрей Костю в город, а потом мы с тобой ещё сегодня в питомник успеем. Это в Гаревке, соседнем селе. Там такой мировой кинолог работает, что не знаю, существуют ли лучше. Он мне по старой памяти таких умных псов в долг даст, что сообразительнее нашего участкового будут. А уж если я ему в оплату сыр пообещаю…

– Вспомни, как ты выглядишь, – остудил её восторги Цаглиман. – О какой «старой памяти» речь?

– Не спорь со старшими, Костенька! – грозно прикрикнула на него напарница. Но тут же с улыбкой пояснила: – Звякну от своего имени, скажу, что приедет внучка. А уж как кинолог увидит эту внучку, я его вместо масла на любой коржик намажу.

– Ну да, кто бы сомневался! – стараясь, чтобы Галина не видела, Боря погладил напарницу ниже спины. – А вот что я буду делать эти трое суток?..

– Ничего не забыл? – поправила ему воротник на курточке Прасковья. – Порошки, деньги, телефон?..

– Ну да, ты права… – вздохнул он. – Порошки самое главное…

Со стороны сарая как раз подъехал на мотороллере Александр и, усаживаясь на пассажирское сиденье, парень пожелал: – Счастливо оставаться! И по мне не скучайте, а я постараюсь быстро вернуться!

Они уехали и, уже закрывая ворота, старушка ворчливо стала укорять:

– Не много ли ты им позволяешь? Ну ладно ещё академику морду балуешь, а этот что творит? Совсем стыд потеряли?

– Ой, Галчонок, не завидуй! Если сама заметила, то посторонние ничего не увидят.

– Ой, не скажи! – Галина чуть ли не силой остановила сестру на пути к цеху. И каким-то странным взглядом обвела двор и открытое пространство улицы. Затем вообще перешла на еле слышный, почти неразборчивый шёпот: – Уж я-то хорошо знаю, что со шпионской техникой творили пятнадцать лет назад, а сейчас и того похлеще устройств понаделали. Нас сейчас не то что снимать, пульс прослушивать могут. А что подумают, если только увидят, как пятнадцатилетний товарищ молодого парня его мать за задницу вульгарно щупает? А ведь мы все прекрасно понимаем, на что сильные мира готовы пойти, если только малейшее подозрение в наш адрес возникнет.

Козыреву-старшую, похоже, проняло до печёнок. Она даже побледнела, прогоняя перед собой возможные последствия. И рассказ Коха об уничтожении троих уголовников в лесу живо вспомнился.