— Все вы, девушки, так говорите, а потом не успеешь оглянуться — уже семеро по лавкам, — философски произнёс Гольдберг с видом пожившего раввина и тут же улыбнулся. — Не обижайтесь, Елена, но такова правда жизни… Итак, к чему мы пришли? Несмотря на возможные проблемы с составом ввиду его молодости у нас в запасе, тем не менее, имеется несколько месяцев. Мы хотя бы можем попробовать что-то сделать, а там уже будет видно. Возможно, кому-то придётся искать пусть временную, но замену, тут не до обид, дело важнее. Я же со своей стороны буду стараться делать всё возможное, чтобы уже вскоре о нас заговорила как минимум Пензенская область.

О как, молодец, хмыкнул я про себя.

— Не только о Максиме, который и так уже успел прославиться, — веско добавил Семён Романович, — но о всём коллективе. Я уже так и вижу афиши с вашими портретами.

И он провёл раскрытой ладонью перед собой слева направо, словно бы разглаживая тут самую видимую только ему афишу. Нет, в его администраторских способностях я никогда и не сомневался, разве что он по молодости ввиду отсутствия опыта может где-то накосячить. Надеюсь, не сильно.

— Ещё предстоит сдача концертной программы худсовету при Комитете культуры пензенского Облисполкома, — продолжал между тем Гольдберг. — А это едва ли не самое сложное, так как в худсовете могут оказаться закоснелые ретрограды от музыки, а в Пензе таких хватает. Плюс в составе комиссии будет присутствовать какой-нибудь комсомольский секретарь, а то и партийный. Чтобы избежать ненужных проблем, предлагаю включить в репертуар парочку вещей маститых авторов о комсомоле. Есть варианты?

— Предлагаю «И вновь продолжается бой», — опережаю всех я, — и «Мой адрес — Советский Союз».

— Хм, а потянете «И вновь продолжается бой»? Может, что-нибудь попроще?

— Потянем, — уверенно заявляю.

А сам вспомнил клип новосибирского струнного трио «SILENZIUM»[3]. Эх, жаль, нет у нас в группе таких девчонок, владеющих скрипками и виолончелью. Представляю, как старые пердуны из худсовета только от одного вида девиц в обтягивающих белых блузках, коротких юбочках и гольфах будут писать кипятком. И естественно, поставят крест на нашем проекте, тут даже к гадалке не ходи. Но, чёрт возьми, как бы это эффектно выглядело!

— Семён Романович, откуда вы всё это знаете? — вывел меня из мечтаний своим вопросом Юрка. — Про худсоветы, песни комсомольские… Мы же вроде как у вас первые?

— Юра… Юра ведь, верно? Так вот, Юра, не смотрите, что я молод, поверьте, я крайне любознателен, стараюсь постоянно расширять свой кругозор не только в сфере непосредственно музыки, но и околомузыкальном пространстве. Не вдаваясь в подробности, скажу, что могу похвастать некоторыми знакомствами в среде антрепренёров, и не только местных.

Ишь ты, антрепренёров! Выудил словечко из своего лексикона.

— Кстати, — продолжил Гольдберг, — я могу иногда с вами выходить на сцену, так как владею некоторыми духовыми инструментами, в частности кларнетом. А также могу помочь с аранжировкой, если будет такое желание.

— Может вы ещё и песни сочиняете? — немного бесцеремонно поинтересовался Юрка.

— Увы, композитор из меня так себе, хотя, признаюсь, в юности баловался, как и все мы, пытался сочинять что-то романтическое под фортепиано… Но я вовремя понял, что пытаться — не значит творить, и сосредоточился на учёбе, а впоследствии на педагогической деятельности.

Не пора ли немного поставить на место этого самодовольного типа, по-барски развалившегося в обычном зрительском кресле, закинув нога на ногу? Этак он всё и всех под себя подомнёт, а я его вообще-то пригласил лишь в силу невозможности существования профессионального ВИА без совершеннолетнего худрука.

— Семён Романович, не в обиду… Давайте сразу договоримся, что каждый будет заниматься своим делом. То есть вы занимаетесь чисто административной деятельностью, а нам оставите творческий процесс. Если на выходе музыкального продукта у вас будут какие-то замечания и пожелания, мы с радостью вас выслушаем и, возможно, воспользуемся помощью.

В глазах Гольдберга всё же промелькнула лёгкая обида, но в следующее мгновение он как ни в чём ни бывало улыбнулся:

— Да я, собственно говоря, и не собирался особо вмешиваться в ваши творческие поиски. А за предложение делиться советом — спасибо, как-никак я у меня профессиональное музыкальное образование и я чем-нибудь да помогу.

Это он сейчас вроде как уел нас, трое, мол, даже «кулёк» ещё не закончили, а один вообще самоучка, хоть и талантливый, Пугачёвой песню написал. А он, понимаешь, музучилище закончил и преподаёт в музыкальной школе, и мы по сравнению с ним пигмеи. Усмехаюсь про себя, а вслух говорю: