— Надеюсь, это всего лишь сильное растяжение, — чуть позже сказал врач, ощупывая моё плечо и следя за моей реакцией.

На моё счастье и к облегчению Храбскова, эскулап оказался прав, я отделался хоть и сильным, но всё же не разрывом, а растяжением связок. Хирург в траматологии ещё раз тщательно осмотрел руку и зафиксировал руку с помощью самодельного бандажа из эластичного бинта.

— Желательно месяц руку не тревожить, — сказал он, закончив манипуляции. — Надеюсь, пока соревнований не предвидится?

— В декабре чемпионат мира.

— Ну, до декабря, если будете соблюдать режим, ваша рука будет как новенькая. По возвращении в Пензу советую заглянуть в физкультурный диспансер, там должны быть специалисты по спортивным травмам.

В диспансере подтвердили поставленный омским травматологом диагноз и так же посоветовали руку лишний раз не тревожить, на этот раз наложив более профессиональный бандаж, который относительно легко снимался и надевался, это если мне, например, ванну захочется принять или постоять под душем. Однако всё остальное время было указано его носить, даже не снимать, ложась в постель. Ладно, месячишко потерплю, а там понемногу начнём готовиться к чемпионату мира.

Мама, само собой, поохала, Инга тоже за меня малость испугалась, но я своих женщин быстро успокоил. А вот Гольдберг был опечален донельзя. Все его планы насчёт гастролей по области шли прахом. Я предложил взять на это время какого-нибудь сессионного гитариста, а Валька, мол, и сам горазд петь, все тексты знает.

— Да ты пойми, народ-то ведь на тебя валит, на Максима Варченко, — вздыхал Семён Романович. — Даже если ты просто встанешь на сцене — твоим поклонницам и этого будет достаточно.

— То есть вы настаиваете, чтобы я даже с примотанной к телу рукой выходил к публике?

— Ну микрофон-то здоровой рукой держать ты сможешь! Или просто стоять возле стойки!

Я мотнул головой. Мне было понятно желание Гольдберга заработать, но, если бы дело было только в нём — я просто послал бы его куда подальше. Однако я прекрасно понимал, что тут замешаны ещё и интересы моих музыкантов.

— Ладно, я готов вас выручить, но на этот шаг я иду лишь ради ребят, чтобы они смогли заработать. И это значит, что нам нужен гитарист… Вернее, басист. Гитарные партии знает Валентин, даже может соло к некоторым песням сыграть, я сам видел. А вот басовые партии полегче, сессионный бас-гитарист может из разучить за пару-тройку дней.

— Есть кто на примете? — сразу же оживился Семён Романович.

— Думаю, найдём.

Первым делом я отправился в ресторан гостиницы «Пенза», где по вечерам играл ансамбль с Рафом Губайдуллиным в составе. Вот от такого лидер-гитариста, кстати, я бы не отказался, но… Согласился бы он быть на вторых, или даже третьих, учитывая ещё нашего худрука, ролях? Да и у нас вроде как молодёжный коллектив, а Рафу за тридцать. Опять же, может, ему спокойнее приходить по вечерам в ресторан ради пусть и меньшего, но стабильного дохода, нежели мотаться по области.

— О-о, сколько лет…

— …сколько зим, — добавил я, пожимая его маленькую, пухлую руку.

— Слушай, я тебе завидую чёрной завистью! Мне премия «Грэмми» в жизни не светит… А что у тебя с рукой?

— Поскользнулся, упал, очнулся — гипс, — отшутился я. — Удачно так съездил на первенство страны по боксу.

— Ох ты… Что-нибудь выиграл хотя бы?